Андрей Битов - Последний из оглашенных

«Последний из оглашенных» — завершающая часть романа-странствия «Оглашенные». Роман выходил законченными частями-книгами, а в 2004 году объединился под одной обложкой в издательстве «Азбука-классика».

Андрей Битов более тридцати лет размышляет над закономерностями восточного календаря. Поэтому внимательный читатель увидит, что и ритм написания «Оглашенных», и ритм описываемых в романе и России событий совпадает с двенадцатилетней цикличностью.

Первая часть романа, как точно заметил эстонский литературовед Э. Хаппонен, «анализирует Человека с точки зрения других живых существ, вторая — с точки зрения Творца, третья — это взгляд на русский менталитет с точки зрения других менталитетов».

В этой книге, по словам писателя, «ничего не придумано, кроме автора». Это не просто декларация, а подтвержденное текстом романа стремление писателя раствориться в героях, множиться и соединяться в единый голос повествователя («Он сказал или я подумал? Он подумал или я сказал?»).

«Последний из оглашенных» — рассказ о героях-пришельцах из двадцатого века в век двадцать первый. Диалог о крушении надежд и цивилизации, о Человеке, об империи, о Творце. Процитируем самого автора: «А что у нас с вами еще есть реального?.. Вот задача на весь следующий век, который протянется не менее тысячелетия… Пока нечто не произойдет в каждом, ничто не случится во всех».

От редакции

Можно сказать и так: слишком легко и ловко мне всю жизнь жизнь давалась! Поэтому никогда не стану я хвастаться своей «борьбой», своей альтернативной позицией в Советском Союзе. Никогда не воспринимал я советской власти над собой, но Союз любил. «О памяти и забывании» [1] Sven Spieker. Figures of Memory and Forgetting in Andrei Bitov’s Prose, 1996 г. … какая падла зачитала у меня эту книгу, ведь она ей не нужна, а я бы ее теперь почитал и, может быть, что-нибудь понял про свой психологический феномен. Я проходил трудности в буквальном и школьном смысле: прошел — и они в прошлом, забылись, как уроки. Исподволь всегда искал себе место вне коллектива, не умел ничего делать исподтишка (из-под какого Тишка?.. странное выражение, не правда ли), про интригу и конкуренцию никогда не понимал — ничего командного, даже в футбол не играл. Я был одиночка, хотя и старался не противопоставить себя другим. Даже друг у меня всегда был один, но я мог и без него обойтись: так, уроки и лекции (а я много прогуливал) всегда прогуливал один. Чем я был занят в эти долгие часы и дни, до сих пор ума не приложу. По-видимому, своя голова на плечах у меня тогда уже была, правда, неизвестно, кому дадена . Иногда она мешала мне, иногда другим, но чаще все-таки мне. Нравились мне лишь индивидуальные виды спорта, скажем, прыжки в высоту. Но талантов никаких не было, поэтому «писательство», достаточно случайное, мне как ничто другое подошло. Дальше стало проще: я мог сам ставить себе задачу и сам же решать ее. Были, конечно, испытания по человеческой части: изменяли, обманывали, продавали, предавали, подставляли, да и сам нарывался… только я не обижался, а забывал: вспылю и забуду, и все это через время как бы успехом оборачивалось, т. е. тоже «на пользу». Всего два раза обида была раной и долго не заживала, и то… роман написал. Немец! Все переделал в колбасу (под старость награжден запором).

Вот и память сохранил, несмотря на дырку в черепе: вспомню всё в любой точке, только не все точки, может быть, хочу вспомнить.

И потянуло меня вспомнить одну точку в Грузии, где меня покрестили наконец в мои сорок пять как старинного князя, вместе с моим первенцем, дочерью Анной (как я и собирался поступить с ней уже за двадцать лет до того).

Свобода и свобода… то ли ее больше или меньше в одной жизни не бывает? Несвобода та обернулась несвободой этой: в Грузию просто так теперь сам не съездишь.

Поэтому я с радостью согласился туда поехать хотя бы и в составе делегации, зато по приглашению патриарха Грузии. Поставил условие, прикинувшись старым и больным, что нуждаюсь в сопровождении, что дочь будет осуществлять за мной медицинский уход. Думал, доеду, а там как-нибудь оторвусь и достигну заветной точки нашего крещения.

Много воды утекло в реке по имени Вода!

Много воды… прежде, чем я снова мог попасть в Грузию.

1985–2008… Советская власть стопталась и сползла с ноги. Надо было идти одной босой ногой вперед, искать новый вид воровства…