Марк Леви - Странное путешествие мистера Долдри

Джан пребывал не в лучшем состоянии, чем Долдри. Поддерживая друг друга, они побрели по улице Истикляль, выписывая кренделя, как настоящие пьяницы.

Чтобы не мешать горничной убираться, Алиса устроилась в зале, примыкающем к бару. Она писала письмо, которое наверняка не смогла бы отправить. В настенном зеркале она увидела Долдри, который спускался по главной лестнице. Он подошел и рухнул в кресло рядом с ней.

— Если вы с утра в таком виде, то, наверное, выпили вчера весь Босфор? — спросила Алиса, не отрывая глаз от листка.

— Не понимаю, о чем вы.

— У вас пиджак криво застегнут, и побрились вы только с одной стороны…

— Скажем так: я вчера пропустил пару стаканчиков. Нам вас не хватало.

— Ни секунды не сомневаюсь.

— Кому вы пишете?

— Другу в Лондон, — сказала Алиса, сложила письмо и положила его в карман.

— У меня голова просто раскалывается, — пожаловался Долдри. — Вы не пойдете со мной воздухом подышать? Кто этот друг?

— Хорошая мысль, давайте пройдемся. Я все ждала, когда вы появитесь. Проснулась чуть свет, и мне уже стало скучно. Куда пойдем?

— Полюбуемся на Босфор, это освежит мои воспоминания…

По дороге Алиса остановилась у сапожной лавки и засмотрелась на ремешок точильного камня.

— У вас подметки прохудились? — спросил Долдри.

— Нет.

— Так что же вы уже добрых пять минут разглядываете этого человека в лавке и молчите?

— С вами бывает такое: вы смотрите на какую-нибудь пустяковую вещь и вдруг ощущаете умиротворение, покой в душе, а вы даже не знаете почему?

— Поскольку я пишу перекрестки, то не стану этого отрицать: бывает. Я мог бы целыми днями смотреть на проезжающие мимо двухэтажные автобусы. Люблю слушать урчание мотора, скрип тормозов, звон колокольчика, который машинист дергает перед отправлением.

— Чертовски поэтично у вас выходит, Долдри.

— Издеваетесь?

— Чуточку.

— Что? Лавка сапожника романтичнее?

— В движениях его рук есть какая-то поэзия. Мне всегда нравились сапожники, запах кожи и клея.

— Потому что вы любите обувь. А я мог бы часами стоять у витрины булочной, догадайтесь почему…

Чуть позже, когда они шли по набережной Босфора, Долдри присел на скамейку.

Куда вы смотрите? — спросила Алиса.

— На ту старую леди у парапета, которая беседует с хозяином рыжей собаки. Это завораживает.

— Она просто любит животных. Что в этом завораживающего?

— Вглядитесь как следует, и поймете.

Старушка перекинулась парой слов с хозяином рыжика и подошла к другой собаке. Она наклонилась и потянулась к ее морде.

— Видите? — прошептал Долдри, наклонившись к Алисе.

— Она гладит другую собаку?

— Вы не понимаете, что она делает. Ее интересует не собака, а поводок.

— Поводок?

— Вот именно, поводок, связывающий собаку с хозяином, который ловит рыбу. Поводок — путеводная нить, которая позволяет ей вступить в разговор. Эта старая леди страдает от одиночества. Она придумала эту хитрость, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов. Я уверен, она каждый день приходит сюда в один и тот же час за каплей человеческого тепла.

На этот раз Долдри оказался прав, старушке не удалось привлечь внимание рыбака, который следил за поплавком в волнах Босфора, она прошла дальше по набережной, достала из кармана хлебные крошки и бросила голубям, гулявшим по парапету, на который облокотились рыбаки. Минуту спустя она заговорила с одним из них.

— Странное одиночество, правда? — сказал Долдри.

Алиса повернулась и внимательно на него посмотрела.

— Зачем вы сюда приехали, Долдри? Зачем отправились в это путешествие?

— Вам это прекрасно известно. Из-за нашего соглашения: я помогаю вам найти мужчину вашей жизни, то есть направляю вас на нужный путь, а пока вы продолжаете поиски, я пользуюсь стеклянной крышей.

— Это действительно единственная причина?

Взгляд Долдри блуждал по Ускюдару, [19] Ускюдар — район на азиатской стороне Стамбула. казалось, он рассматривает минарет мечети Михримах [20] Мечеть Михримах — часть архитектурного комплекса, построенного в честь дочери султана Сулеймана Великолепного. на другом берегу.

— Помните тот паб у нас в Лондоне, в конце улицы? — спросил Долдри.

— Конечно, помню, мы там завтракали.

— Я ходил туда каждый день, садился за тот же столик и читал газету. Однажды статья попалась скучная, я поднял голову, увидел себя в зеркале и понял, что боюсь тех лет, что мне осталось прожить. Я тоже захотел сменить обстановку. Но вот уже несколько дней, как я скучаю по Лондону. В мире ничто не совершенно.