Михаил Липскеров - Жаркой ночью в Москве...

– Это какой же Либенштейн?.. Знавал я одного Либенштейна в кожном диспансере, он мне хлористый кальций колол по части экземы, только он был Либензон.

– Так это он, Михаил Федорович, и есть. Вообще-то он математик, окончивший ешибот в Иерусалиме и эмигрировавший в россию.

– Как это может быть?

– Принципы… Одинарная каббала в Израиле – еще туда-сюда, а вот двоичная считается трефной. Так что в России он политический беженец. По религиозным соображениям.

– А при чем кожный диспансер?

– Как «при чем»? Какому агенту Моссада придет в голову искать политического беженца по религиозным соображениям в кожном диспансере?

– Действительно, – согласился я, потрясенный способами маскировки еврейских политических беженцев по религиозным соображениям.

– А двоичная каббала, – продолжал Соломон Маркович, – это его теневой бизнес. Все – черным налом. Решение теоремы Ферма, определение неопределенностей Фуко, схождение расходимости параллельных эллипсов в лентах Мебиуса второго порядка.

– А войну между гвельфами и гибеллинами вам кто поставляет?

– Один специалист по Данте. Очень талантливый пожилой человек, но дорогой. Ему приходится академическую надбавку платить.

– А интимные подробности пакта Молотова-Риббентропа кто поставляет?

– Правнук интимной подробности.

– Как это может быть???

– Пока не знаю, Михаил Федорович, но вот скоро уйдет в запас один генерал из Первого Управления, тогда милости просим к нам. Заодно и потанцуете. У меня же, – тонко улыбнулся он, – школа бальных танцев Соломона Кляра «Вам говорят». Если вы не забыли.

И, ожидая ответа, Соломон Маркович растянул меха баяна. Окрестности вздрогнули от «Едет миленький сам на троечке…»

– Так, и сколько мне все это будет стоить? – спросил я, заинтригованный возможностью узнать методы решения теоремы Ферма методом двоичной каббалы, перипетии войны между гвельфами и гиббелинами и сексуальной подоплекой раздела Польши и присоединения Прибалтики к СССР при параллельном решении моего полового вопроса. Чем-то мне это все напоминало изучение иностранных языков во сне.

– Восемьсот пятьдесят долларов за двоих. Акция – две по цене одной. А так – тысяча шестьсот.

– Что-то, Соломон Маркович, дороговато.

– А на какие шиши, позвольте вас спросить, Михаил Федорович, содержать российскую науку?

– Нету у меня таких денег на российскую науку, Соломон Маркович…

– Ну что ж тут поделаешь, Михаил Федорович, берите тогда Люси для «как». Триста долларов за час.

– Это что ж у вас за цены такие, Соломон Маркович? Всюду стольник.

– Эксклюзивный товар, Михаил Федорович. Девственница в третьем поколении. Имеет медаль «Девственница-героиня». Сертификат качества вот. Шесть подписей… В том числе и Виктора Ефимовича из пятнадцатого дома.

– Это какого Виктора Ефимовича? Который пять лет назад восьмерик огреб за педофилию?

– Он самый. В этом деле авторитетнее его специалиста нет. Его на Люси и повязали.

– Так как же он подписал, если ему еще три года сидеть?

– Так он, Михаил Федорович, за хорошее поведение по УДО вышел.

– А остальные пять кто?

– Очень достойные люди. Все – за хорошее поведение.

Я задумался. Действительно, когда еще… А Соломон Маркович опять затянул:

– Я на горку шла, тяжело несла, уморилась, уморилась, уморилася…

Да, вы, наверное, забыли, что наши переговоры с Соломоном Марковичем носили двухуровневый характер. Он – с мостовой Савельевского переулка, а я – из окна на пять этажей выше. Поэтому я бы даже с большой натяжкой не смог назвать их конфиденциальными. Учитывая современные реалии, гласность полностью овладела Савельевским переулком и частью Остоженки. На звуки свежего голоса из окна напротив высунулось неустановленное лицо ментовского майора Сергея Михайловича Шепелева. Оторвался от русифицированной версии «Камасутры» токарь-универсал Семен Петрович Кузичев. Выполз из-за «Парикмахерской» недострелянный арбатский загноиш. Сделали паузу в своих бесконечных абстинентных шатаниях Штопор и Консервный Нож. Остановились на пути от Зинки в неведомое обнявшиеся Сюля и Пончик. С полиэтиленоваым пакетом с водкой. А что им делать с Зинкой, когда все уже сделано? А водочка – вот она, в полиэтиленовом пакете. Нетерпеливо ждущая своего потребителя. А с потребителями водки у нас в стране проблем нет. С водкой бывают. А с потребителями – нет. Я-то вот уже сколько… а водка – всегда. Вдруг ко мне невзначай Веничка Ерофеев заглянет? Или Володя Высоцкий мимо с песней? А у меня уже все. Не стыдно. Чать, не в Саудовской Аравии живем. Так что Сюля с Пончиком ничего не потеряли. А Зинка… Что – Зинка? Она одна, а их двое. Они ж не музыканты какие, чтобы бабу вдвоем пользовать. А уж с водкой в наших местах они беспременно кого-никого женского да отыщут. Если захотят. Но это вряд ли. После Зинки.