Михаил Липскеров - Жаркой ночью в Москве...

Однажды на остров прибыл пароход. И с этого парохода на плашкоуте (это такая баржа, на которой по пьяни сорок девять суток болтались в океане четверо отважных советских солдат, имея в качестве пропитания четыре кожаных ремня и восемь сапог. Об этом в советском народе была сложена сага: «Зиганшин-буги, Зигнашин-рок, Зиганшин ест второй сапог…») сгрузилась чувишка не местного происхождения, а вылитая «свой брат-геолог». В глазах у ней горел огонь странствий. Мол, «ты уехала в дальние страны, я ушел на разведку в тайгу». В общем, держись, геолог, крепись, геолог.

Мы ее встретили, потому что и оказались на берегу для того, чтобы ее встретить. Ей нужно было подальше к северу, на берег Охотского моря, где ее рабочие колотили скалу на предмет образцов на предмет возраста этой скалы. (Сколько лет прошло с тех пор, а я так и не понимаю, на хрена геологам нужно знать возраст какой-нибудь скалы или камушка на берегу реки. В молодости спорили, и я в том числе, сколько миллионов лет обрыву, с которого ты наебнул-ся. До драк доходило. Из-за какой-нибудь вшивой сотни миллионов кровь лилась рекой. Одна супружеская пара даже развелась. Не поделили возраст Енисея.)

А я как раз собирался в маршрут в ту часть берега Охотского моря. Идти мы должны были на следующий день. А вечером после ужина как-то так случилось, что встретились два одиночества. Секунды на три. Но крику было… Как мы красиво кричали! Какое там адажио из Лебединого озера…

Рабочий Меджек Чарыев поседел. Он вспомнил ашхабадское землетрясение. Медведя, который жрал нащу помойку, хватанул приступ медвежьей болезни. (Помойку пришлось переносить на двести метров – у поварихи Вальки случилась астма, и она от этого стала задыхаться.) Рабочий по кличке Куба отодрал подшипник, сохранившийся со времен японского владычества. Местный МИГ-19, отрабатывавший полет в условиях ночного времени, спикировал на всплывшую подышать свежим морским воздухом атомную подводную лодку. Лодка затонула. Экипаж спасла браконьерствующая под покровом ночи шхуна «Сагу Мару», после чего утопила обратно, потому что командир подлодки стал орать, что русские не сдаются. Ну, не сдаются и не сдаются, вот и утопили. Всех. Хотя экипаж ничего такого патриотического не орал. А летчику посмертно объявили выговор. Кабина МИГа оказалась с ног до головы забрызгана его мозгами. (Правда, после анализа ДНК выяснилось, что это была сперма.)

«И странные дикие звуки всю ночь раздавалися там…» Это дикая геологиня терроризировала начальника партии Васю Петрищева, геолога Санечку Шапкина, старшего техника-геолога Володю Голованя, техника Володю Тумали, редкой национальности ульч, и повариху Вальку, у которой после этого и началась астма. (Через многие годы один медицинский мнс защитил кандидатскую на тему «Влияние лесбийских отношений на дыхательные пути поварих геологических партий».)

А в маршрут я с этой бандиткой не пошел.

Так что с женским терроризмом я был знаком не понаслышке.

И вот я сижу около окна и жду, когда приедет Инеска. Чтобы в физиологическом отношении сгладить мое одиночество. И тут вижу, идет Сюля. И идет в сторону, обратную той, в которую он уходил от Зинки, когда застал ее с Пончиком. А уходил он, хочу вам напомнить, к Симке из монастыря с запасами водки в фирменном полиэтиленовом пакете «Мальборо». И возвращается, заметьте, тоже с фирменным полиэтиленовым пакетом «Мальборо». Значит, думаю я, вскорости должны появиться Штопор и Консервный Нож, которым водки у Симки не обломилось, потому что водка – вот она, вся тут, в фирменном полиэтиленовом пакете «Мальборо». А раз Штопор и Консервный Нож должны появиться, то они и появились. Со стороны Остоженки. На паре гнедых. Причем Штопор выглядел немного странно. На нем была фуражка с двухглавым орлом, погоны подпоручика и перевязь для сабли. Саблей он со свистом размахивал у себя над головой. И было непонятно, кто свистит: сабля или Штопор. Оказалось, что свистел Консервный Нож. Свистел так, что у меня заложило уши. И у Сюли, как я понял, тоже. Потому что он зажал уши руками, выпустив фирменный полиэтиленовый пакет «Мальборо» с кочующей от Зинки к Симке и обратно водкой. И этот фирменный полиэтиленовый пакет «Мальборо» на полном скаку подхватил Консервный Нож и победно поднял его над головой, живо напомнив мне Гойко Митича со скальпом всадника без головы. В глазах Штопора и Консервного Ножа появилось счастье. Счастье всего трудового народа, которому обломилось-таки от ликующих, праздно болтающих шакалов на горле трудового народа, пригретых на груди пролетариата подколодных змей первоначального накопления капитала, трахающих наши сокровенные мечты, растоптавших в прах надежду, которую мы с таким трудом завоевали на фронтах, вырвали в кровопролитных боях у паразитов на теле классовой борьбы с декретом о мире, равенстве всех и вся перед законом, шариатом, обычаями кровной мести, а продажные футбольные судьи – это вам что, хер собачий? цены растут как на дрожжах, а кроме дрожжей ничего и нет, а если у тебя никакой завязки с самогонным аппаратом, то хоть в гроб ложись, не опохмелившись, вот до чего довели демократы. Такого себе даже коммунисты не позволяли.