Александр Донец - Англия изнутри - записки нелегала

Валера сжал кулаки и посмотрел на меня.

— Еще разок и все.

— Нет, Валера, ты его кончишь нахрен, а у нас потом будут проблемы. Хватит, пообещай мне, что больше ты его не тронешь.

Валера немного поколебался, тут вмешалась Лена, и он кивнул:

— Ладно, только если он еще хоть что-то тявкнет, хоть слово, я его убью…

— Он не тявкнет больше ничего.

— Ладно, я его не трону.

— Валера, все, ложись спать.

Мы вышли в коридор, я тихо обратился к Лене:

— Постарайся его больше не выпускать.

— Хорошо.

— А я все слышу! — послышался уже веселый голос Валеры.

Я пошел в комнату к Мише, он сидел на кровати, уже помытый, лица у него не было. Одни кровоподтеки, вместо глаз узкие щелки, он сидел и плакал, тихо шепча:

— За что? За что меня так?

Я вышел из комнаты и обратился к курившим на кухне Юре и Лехе.

— Вы ложитесь, если вдруг появится Валера, сразу меня будите, поняли?

— Да, — ответил Юра.

— Что теперь будет, Саня? — спросил Леша.

Я махнул в сторону Миши и произнес:

— Это проблема, как все закончится, я не знаю.

Ночью меня никто не разбудил, хотя спал я плохо и в итоге под утро встал разбитым. Так уж получилось, что период полей у меня закончился, и я начал работать с англичанами на капусте. К тому времени на ферму ездила уже целая группа. После нас с Мариком, Джон взял еще несколько людей, и в итоге получилось 6 человек. Дина, латышка лет 30, Оксана и Яна, две молодые украинки из группы Сани, Татьяна бывшая учительница из Москвы и Людмила она была из Донецка. Людмила и Татьяна были моими соседками, они жили в комнате рядом с моей.

Я работал на поле, а женщины внутри фермы, на переработке капусты.

Новая работа меня первое время не сильно впечатлила. Если раньше я стоя бил капусту и достиг в этой работе определенных вершин. То здесь все было иначе. Листы капусты росли внизу, поэтому чтобы их взять, нужно было наклоняться всем туловищем и резать под корень.

Поскольку я среди англичан, молодых парней лет по 20, был один, да у них еще был опыт, они резали капусту очень быстро и, хотя помогали друг другу, в мои ряды не лезли совсем.

Сбор капусты шел таким образом, позади нас двигался комбайн специальной конструкции, по бокам у него была лента, которая собирала сброшенную на нее капусту в центр, где она по подъемнику подымалась на верх на крутящийся круглый стол. Вокруг стола стояло 4 человека, они, беря листья, упаковывали их в полиэтиленовый кулек и кидали на другой стол позади них. Кульки складывались в ящик и ставились в прицеп, едущий в сцепке с комбайном. После того как прицеп заполняется, его отвозили на ферму.

На поле нас обычно работало трое, иногда четверо, бывало и по двое. Комбайн охватывал за раз 4 капустных ряда. Поэтому обычно полтора, или два ряда надо было обрабатывать одному.

Работали англичане в очень быстром для меня темпе, первые дни из-за меня комбайн часто не двигался вперед. Бывало, я обрывал листья, находясь чуть ли не под передком наступающего комбайна.

После первых дней работы у меня сильно болели ноги и спина. Англичане первое время держались от меня обособленно, а тем более, когда убедились, что я их не понимаю, то вообще меня не замечали.

Один раз по глупости я забыл перчатки, верней их не оказалось на месте, когда я переодевался, я попросил у Трейси, и она сказала, что их привезут позже. Поэтому я начал работать без них. Первое время было ничего, я даже удивился, получалось без перчаток даже удобнее. Вскоре мои руки начали печь, времени особо рассмотреть их не было, и я продолжал работать, пока не обратил внимание на то, что капуста стала менять свой цвет. По счастью мы пошли на перерыв, и когда я взглянул на свои кисти, то немного даже ужаснулся, они были полностью в крови.

После битья капусты у меня были мозоли, а теперь на их месте не было кожи, по мелким ранкам текла кровь. Вот почему первое время было нормально, а потом, когда под воздействием воды и трения, я расцарапал мозоли, дальше пошла кровь. Я отошел от комбайна, помыл в росе руки и, вернувшись, взял у Трейси перчатки. Боль вскоре прошла и я отработал до конца дня.

Вечером я сходил в супермаркет и купил пластырь и пару новых перчаток, теперь я предпочитал их брать с собой. Руки зажили дней через пять, все это время они причиняли мне боль, но я не говорил об этом никому, смысл?

С самого начала из всех англичан, которые находились со мной на этих полях, нормально относилась ко мне только Дженни, чуть полноватая девушка с милым лицом, на вид лет 25. Она медленно говорила, и что самое интересное, только ее я и понимал. У других англичан это вызывало смех, но она на их выпады всегда резко отвечала, и поэтому они старались не заострять на этом внимание. Еще нормально относилась ко мне женщина лет 40 по имени Марта. Остальные или ни как, или просто не реагировали, как будто я пустое место.