Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

Я узнал кое-что новое про банки и банкиров. Поначалу они — даже женщины-кассиры — давали нам понять, что им не очень-то нравится обслуживать клиентов с фамилиями вроде Рабиновиц. Должен признаться, что теперь это изменилось. Но не изменился я. По мере того как район разрастался, они привыкли ко мне и ко многим другим. Они уважали меня больше, когда я брал деньги, а не вкладывал. Когда я вкладывал в банк деньги, я был всего лишь еще одним трудягой, старающимся выжить в малом бизнесе. Когда же я вырос настолько, что стал брать кредиты, я стал мистером Рабиновицем, а потом Лю — для банковских служащих, мистера Клинтона и мистера Харди, клиентом со средствами и с недвижимостью, и я, как только сам туда вступил, приводил их в качестве гостей в свой гольф-клуб и представлял как моих банкиров — Эда Клинтона и Гарри Харди, это так льстило им, что они даже краснели. Я узнал кое-что и о банкротствах. Когда я в первый раз обнаружил, что меня облапошивают, я никак не мог поверить, что это делается по закону.

Я узнал про Статью 11 от одного строителя по имени Хансон и его адвоката, а они узнали кое-что про меня. Когда они в начале рабочего дня вышли из дома, я появился из своей машины и успел перехватить их еще на крыльце.

— Лю? — Хансон так удивился, что на его лице даже появилась улыбка, исчезнувшая, когда он увидел, что я-то вовсе не улыбаюсь. Это был высокий парень, с короткой стрижкой, какую нас заставляли носить в армии, а мне еще в армии это не нравилось. Того, кто был с ним, я не знал. — Как дела?

— Хансон, вы мне должны четыре тысячи двести долларов, — с места в карьер начал я. — За доски, дранку, сантехнику и трубы. Я посылал вам счета и говорил с вами по телефону, а теперь я вам говорю прямо в лицо — мне нужны эти деньга сегодня, сейчас. Немедленно. Я приехал их забрать.

— Лю, это мой новый адвокат. А это Рабиновиц.

— Ах, да, — сказал новый адвокат с улыбкой, какую всегда видишь у адвокатов; от этой улыбки у них становится такой лицемерный вид, что хочется удавить их на месте. — Мой клиент подпадает под Статью 11, мистер Рабиновиц. Я думаю, вы это знаете.

— Сообщите вашему клиенту, сэр… Как вас зовут? Кажется, он вас не назвал.

— Брюстер. Леонард Брюстер.

— Так вот, скажите вашему клиенту, Брюстер, что Статья 11 — это для него, для его адвокатов, для суда и, может быть, для других людей, которым он должен. Но не для Рабиновица. Она не для меня. Хансон, мы с вами заключили сделку, вы и я. Вы взяли мои материалы и воспользовались ими, вы не жаловались ни на сроки поставки, ни на качество. Я привык работать так. А теперь слушайте меня внимательно. Мне нужны мои деньги.

— Вы не можете их получить, мистер Рабиновиц, — сказал Брюстер, — разве что через суд. Позвольте, я вам объясню.

— Хансон, я их могу получить.

— Лю… — начал Хансон.

— Объясните вашему адвокату, что я их могу получить. На суды у меня нет времени. Если потребуется, то я получу их, выдавливая их из вас по капле, как кровь, если вы будете упрямиться. Вы сохраняете за собой дом? Но не с помощью моих четырех тысяч двухсот долларов. Вы хорошо слушаете?

— Ленни, я хочу поговорить с вами в доме.

Когда они появились, Брюстер говорил, опустив глаза.

— Вам придется взять наличными, — сказал он вполголоса. — Мы не можем пропустить их через бухгалтерию.

— Думаю, на это я пойти могу.

Теперь я верил банкам чуть больше, хотя не так уж и сильно, а наличные хранил в депозитном банковском сейфе, потому что не хотел зависеть от честности своего бухгалтера. Клер чуть в обморок не упала, когда узнала, где я был.

— Ты ведь не был уверен, что они заплатят.

— Если бы я не был уверен, я бы туда не поехал. Я не трачу время попусту. Не спрашивай, откуда у меня эта уверенность. Люди делают то, что мне нужно. Разве ты еще не заметила? Нет? Кто там у нас еще — этот гониф [63] Мошенник. ( идиш ). Мелман? Если уж сегодня день платежей.

— Та же история.

— Позвони ему. Я с ним тоже поговорю.

— Сколько у него просить?

— Сколько будет шестью семь?

— Не путай ты меня. Скидка у него еще есть?

— Ты что, не знаешь, как ее рассчитать?

— Он проценты платит или нет? Я тебя только об этом и спрашиваю. Не надо меня отправлять назад в школу.

Клер тоже не очень-то жаловала всяких паразитов и мошенников, независимо от их вероисповедания, так же как и я в те дни, когда мы трудились в поте лица и она помогала мне на телефоне, когда лесной склад был еще мал и ей не нужно было собирать в школу детей, а потом нестись домой к их возвращению. Позднее, когда у нее появилось больше свободного времени и денег стало побольше, она купила маленькую художественную галерею, на прибыль от которой мы не рассчитывали, да она нам ничего и не приносила, а потом я даже купил ей долю в какой-то художественной школе в Лукке, в Италии, чтобы у нее было что-нибудь еще, чем занять голову, когда здесь уже накопилось много всего такого, от чего нужно было отвлечься. Когда Мелман перезвонил, я отобрал у нее трубку. Она была слишком вежлива, словно это мы должны были в чем-то извиняться.