Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

В эту ночь его действительно мучили сны, ему снилось, что он снова в своем многоэтажном доме в Нью-Йорке и что знакомая красная «тойота» с женщиной, уплетающей сахарные булочки, паркуется на то же самое место рядом с мотелем в Кеноше, на дальней окраине которой пузатый, коренастый, бородатый средних лет еврей, работающий на ФБР, еле передвигая ноги, бродит туда-сюда, шевеля губами и кивая головой. Долговязый подозрительный рыжеволосый тип в костюме из ткани в полоску посматривал как бы невзначай, стоя на углу, в глазах у него сверкали искорки, а в руке он держал большой пластиковый стакан с оранджем, из которого торчала трубочка, в это же время за всеми ними осторожно вел наблюдение какой-то тип посмуглее и с характерными восточными чертами лица, одет он был крикливо в голубую рубашку с галстуком цвета ржавчины и однобортный пиджак из бежевой в елочку ткани с тонкой фиолетовой нитью. В тени робко прятался какой-то сомнительный тип в темном берете, он курил сигарету, засунув руки глубоко в карманы заляпанного грязью плаща, пуговицы которого были расстегнуты, чтобы одетый в него человек мог мгновенно и похотливо распахнуть полы и обнажить свое волосатое «я», предлагая отвратительное зрелище своего нижнего белья и паха. К концу своего сна Йоссарян имел весьма приятное краткое сношение со своей второй женой. Или это была его первая жена? Или обе? Он проснулся, виновато думая о Мелиссе.

Когда он вышел из мотеля, чтобы позавтракать, на парковке снова стояла красная «тойота» с нью-йоркскими номерами, а в ней сидела та же женщина, уплетавшая какую-то еду. Когда он остановился, чтобы рассмотреть ее получше, машина рванулась с места, и он понял, что все это только его фантазии. Она не могла быть здесь.

— А почему нет? — спросил у него Джерри Гэффни в аэропорту Чикаго. — Вы не можете не понимать, что с бомбардировщиком Милоу, с тяжелой водой капеллана, вашими двумя разводами, медицинской сестрой Мелиссой Макинтош, больным бельгийцем и этими подкатами к замужней женщине вы должны представлять интерес для других людей.

— Из Нью-Йорка до Кеноши всего за один день? Она не могла ехать с такой скоростью.

— Иногда, Джон, методы нашей работы непостижимы.

— Она мне снилась, Джерри. И вы тоже.

— Вы не можете винить за это нас. Ваши сны пока еще принадлежат вам. Вы уверены, что вы все это не нафантазировали?

— Свои сны?

— Да.

— По своим снам я и узнал вас, Гэффни. Я был уверен, что видел вас раньше.

— Я вам все время говорю об этом.

— Когда я в прошлом году лежал в больнице, вы были одним из типов, которые следили за мной, верно?

— Не за вами, Джон. Я проверял своих людей, которые сообщили по телефону о том, что они больны. У одного была стафилококковая инфекция, а у другого — пищевое отравление зараженным сальмонеллой…

— Сэндвичем с яйцом из больничного кафетерия, верно?

Прибыв в аэропорт, где царил хаос из-за отмененных по причине внезапной метели в Айове и Арканзасе рейсов, Йоссарян тут же обнаружил смуглого опрятного, одетого с иголочки человека среднего роста и со слегка восточным типом лица, человек, подняв вверх руку, размахивал билетом, привлекая таким образом внимание Йоссаряна.

— Мистер Гэффни? — спросил он.

— Я не мессия, — сказал Гэффни, рассмеявшись. — Давайте-ка присядем, выпьем кофе. У нас целый час. — Гэффни зарезервировал Йоссаряну место на следующий рейс в Вашингтон и теперь передал ему билет и посадочный талон. — Вы будете рады узнать, — казалось, эти слова доставляют ему удовольствие, — что по завершении всего этого вы станете богаче. По моим данным, что-нибудь на полмиллиона. За вашу работу с Нудлсом Куком.

— Я не проводил никакой работы с Нудлсом Куком.

— Милоу попросит вас об этом. Я начинаю думать о вашей поездке как своего рода путешествии по Рейну.

— И я тоже.

— Это не может быть простым совпадением. Только у вашего более счастливый конец.

Гэффни был смугл, элегантен, любезен и обладал приятной внешностью; как он сказал Йоссаряну, предки у него, были родом из Турции, хотя сам он и родился в Нью-Йорке, в бруклинском Бенсонхерсте. У него была гладкая кожа, на затылке сияла плешь, а на висках волосы были коротко острижены; у него были черные брови. Его узкие карие глаза вместе с выступающими холмиками точеных скул придавали лицу интригующий вид, делавший его похожим на некоего космополита восточного происхождения. Одет он был безупречно, безукоризненно, в бежевый однобортный пиджак из ткани в елочку с тонкой фиолетовой нитью, бежевые брюки, бледно-голубую рубашку с галстуком цвета густой ржавчины.