Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

Он вспомнил Марка Твена, который в одном из лучших своих произведений использовал сравнение свечи с подсвечником, желая таким образом подчеркнуть, что в сексуальном плане о равенстве между мужчиной и женщиной не может быть и речи. Ведь подсвечник всегда готов.

А потом он услышал ее разговор по телефону.

— И после этого раза стало пять! — жизнерадостно сообщала она Анджеле, и ее лицо горело от возбуждения. — Нет, — продолжала она после нетерпеливой паузы. — Но колени у меня точно болят.

По его собственной субъективной оценке, счет был порядка пяти и трех восьмых, но будущее предстало перед ним в более благоприятном свете, когда он услышал, что и ее кости побаливают.

— Он столько всего обо всем знает, — продолжала она. — Он знает о норме прибыли, и о книгах, и об опере. Андж, я никогда в жизни не испытывала такого счастья.

Это вызвало у него некоторое замешательство, так как он вовсе не был уверен, что желает снова иметь дело с женщиной, которая никогда в жизни не испытывала такого счастья. Но тщеславие его было приятно польщено.

А потом произошло потрясение в д у ше. Выключив воду, он за закрытой дверью ванной услышал мужские голоса, ведущие какую-то хитроумную дискуссию. Он услышал женский, судя по интонации, голос, явно выражавший согласие. Это был какой-то заговор. Он завязал узлом полотенце у себя на талии и вышел из ванной, готовый встретить любые подстерегавшие его опасности. Но дела обстояли еще хуже, чем он мог предполагать.

Она включила телевизор и слушала новости.

Не было никакой войны, никаких выборов, не происходило расовых беспорядков, не случилось ни крупного пожара, ни шторма, ни землетрясения или авиакатастрофы — никаких новостей не было, а она слушала их по телевизору.

Но потом, одеваясь, он почувствовал аппетитный запах яичницы с беконом и поджариваемых в тосты ломтиков хлеба. Эти прожитые им в одиночестве двенадцать месяцев были самыми одинокими в его жизни, а он все еще продолжал жить один.

Но потом он увидел, что она приправляет яичницу кетчупом, и ему пришлось перевести взгляд. Он взглянул на экран телевизора.

Две недели спустя он вдруг обнаружил, что начинает ее подготавливать:

— Мелисса, детка. — Его рука снова лежала на ее плече, и он рассеянно ласкал ее шею пальцем. — Позволь мне сказать тебе, что будет дальше. Это никак не связано с тобой. Просто это изменения, которые, как я знаю, происходят с мужчинами вроде меня, даже если у него женщина, которая ему очень не безразлична; мужчина, который большую часть времени предпочитает проводить в одиночестве, который много думает и фантазирует, на самом деле не очень-то любит отношения, в которых приходится идти на взаимные компромиссы, он большую часть времени хранит молчание, размышляет и безразличен ко всему, о чем может говорить кто-то другой; что бы ни делала женщина, его это не будет особенно трогать, до тех пор пока она помалкивает об этом и не действует ему на нервы. Это случалось раньше, со мной это случается всегда.

На каждый его довод она кивала головой, то ли соглашаясь, то ли просто пытаясь его понять.

— Я сама точно такая же, — начала она с серьезным видом, в глазах ее мелькали искорки, а губы блестели. — Я не выношу людей, которые много болтают или говорят со мной, когда я пытаюсь читать, пусть даже газету, или которые звонят по телефону, когда им нечего сказать, или рассказывают мне о том, что я уже знаю, или повторяются и прерывают меня.

— Извини, — прервал ее Йоссарян, поскольку ему показалось, что она высказалась не до конца. Он убил пару десятков минут в ванной. — Я правда думаю, — сказал он вернувшись, — что я слишком стар, а ты слишком молода.

— Ты не слишком стар.

— Я старше, чем кажусь.

— И я тоже. Я узнала, сколько тебе лет, по истории болезни в больнице.

Вот черт, подумал он.

— И еще я должен тебе сказать, что у меня не будет детей и никогда не будет собаки, и я не собираюсь покупать летний дом ни в Ист-Хэмптоне и ни в каком другом месте.

Справа и слева от его квартиры располагались внушительных размеров меблированные комнаты с ванными и местом для персонального телевизора, может быть, он мог перенести туда свои свидания с Мелиссой и встречаться с ней за ужином. Но тут опять включался телевизор, и раздавались голоса, которые она не слушала. Ей никогда не удавалось попасть на что-нибудь интересное. Хотя любовь к телевидению была одним из тех пороков, которые он не мог простить женщине, он полагал, что с этой женщиной стоит попытаться наладить жизнь.