Маккаферти Меган - Первые опыты

Маркус — единственный человек, который так близко находится со мной по уровню знаний, но порой он переигрывает меня. По правде сказать, мне это обидно.

— Мне известен принцип неопределенности Гейзенберга, мой гений, — сказала я, все больше раздражаясь. — Что плохого в том, что развлечение — это эскапизм, бегство от жизни.

— Ничего, — сказал он. — Пока у тебя не возникнут проблемы, из-за того что ты тратишь целый вечер, наблюдая за кучкой незнакомых людей, о которых ты ничего не знаешь, вместо того чтобы пойти куда-либо и самой жить реальной жизнью.

В этом он прав. С тех пор как уехала Хоуп, я ничего не могу с собой поделать и как одержимая смотрю «Реальный мир».

— Но о какой реальной жизни можно говорить в Пайнвилле, особенно в середине ночи?

Я услышала, как где-то в отдалении он щелкнул зажигалкой. Пауза. Затем учащенное дыхание.

— Я разжег своего Паффа Дэдди.

— Паффа Дэдди, — повторила я, совершенно сбитая с толку.

— Да, Пафф Дэдди. Мой кальян.

— Ты дал имя кальяну?

— Ага. Я проводил больше времени с Паффом, чем с кем-либо еще, поэтому имело смысл дать ему имя.

Еще пауза. Еще один глубокий вдох табака, смол и никотина. Я вспомнила мальчишку-подростка, не достигшего половой зрелости, который работал на аттракционе «Покрути колесо — покури хорошо», который располагался рядом с моим киоском. «ВЫКУРИ СВОИ МОЗГИ!»

— Также находил девушек, чтобы заняться с ними сексом.

Он сказал это так обыденно. Находил девушек, чтобы заняться с ними сексом. Небольшое дельце. Но это самое личное из всех тем, которые мы обсудили раньше, и это касалось нас двоих. Затем он затянулся, несомненно, давая мне время представить, как он занимается сексом с намалеванными девицами в теле, знающими толк в этом деле. Надо дать ему понять, что эта беседа не выводит меня из себя.

— Итак, секс и наркотики — это и есть настоящая жизнь?

— Да, — сказал он. — Разве не это главное, когда ты молод? Молодые годы и даны нам для экспериментов и для исследований. Я думал, что доведу этот процесс до крайности.

— Но ведь это так по-ослиному глупо.

— Да, по-ослиному глупо. Но это то, что делает жизнь прикольной.

Вот это по-настоящему разозлило меня. Как он может так наплевательски относиться к жизни и заниматься саморазрушением? Особенно после того, как один из его лучших друзей умер из-за всего этого. Ни говоря уже о том, что в результате этой смерти мою лучшую подругу увезли от меня подальше. Но я предпочла не заострять эту тему, не напоминать о смерти Хиза. Чувство вины либо появится у него само, либо не появится вовсе.

— Если это такая забава, почему же ты сейчас не занимаешься этим? Почему бы тебе снова не отправиться в Миддбери пожевать грибков и не вернуться в старые времена?

— Потому что с этим покончено, — сказал он, — Но единственное, чего я еще не делал в жизни, так это не был активным пропагандистом здорового образа жизни без наркотиков, алкоголя и беспорядочного секса.

Конечно. После его экспериментов в прошлом году с футболочками, как у глупых девочек-подростков, Маркус должен был бы знать, что его желание сделать из себя образцового ученика окончательно собьет всех с толку.

— Кроме того, я нашел, чем заняться в свободное время, — продолжил он.

— Чем же?

— Ну, например, наигрываю песни «Нирваны» на гитаре, пишу в своем журнале, беседую со стариками. Использовал всю свою мудрость, чтобы помочь Лену выкарабкаться из дерьма. И у меня теперь в первый раз полностью не сексуально ориентированные отношения с женщиной.

— Подожди, — остановила я его, совершенно сбитая с толку. — Ты не занимаешься сексом с Мией?

Маркус засмеялся настолько громко, что я никогда в жизни не слышала, чтобы кто-то так громко смеялся. Стереофонический, окутывающий тебя смех. Это был такой смех, от которого у тебя что-то перехватывает в груди и ты не можешь вздохнуть, словно рыба, вытащенная из воды. Именно от такого смеха у человека может повредиться рассудок, но у меня он уж точно поврежден, поскольку я спросила у Маркуса то, что спросила.

— Ты такая забавная, — сказал он. — Спокойной ночи, подруга.

Маркус видит во мне совершенно несексуальную особу. Не буду напрягаться и усложнять наши отношения. Мне следует успокоиться.

Сегодня моя вторая редакционная статья вышла под следующим названием: «Король и королева бала в самом глупом свете». Реакция на нее была вполне предсказуемой: те, кто ненавидел меня, ненавидит меня по-прежнему. Те, кто не испытывал ко мне отвращения, все еще не испытывает. Они благодарят меня за мои откровенные замечания.