Алиса Ганиева - Шайтаны

Урузмы не было.

— Может, в поле пошла? — тяжело выдохнула Эльмира.

— Сегодня не могла она пойти, сегодня третий день, — откликнулась Чамастак.

Вышли. Плоские, кое-где провалившиеся крыши уходили вниз по склону. Чуть ниже белели новые постройки с огородами. Внизу шумела река, а напротив, вынырнув из-за тумана вставала высокая лесистая гора.

С соседней крыши за ними наблюдала похожая на монахиню старушка в черном чохто.

— ГьурчIами ! [9] Утреннее приветствие(авар) — обратилась к ней Чамастак на аварском. В ответ старушка охотно заговорила и, расспросив подробно про всех девушек, кто они и чьи, и откуда приехали, сообщила, что Урузмы сегодня не было с раннего утра.

Постояв в нерешительности, девушки отправились назад. Бика, обиженно шла впереди, теребя свои пайетки, когда прямо перед ней, на землю повалился осел и стал с ревом вертеться спиной в пыли. Бика пронзительно взвизгнула.

— ГIабдал, [10] Дура (авар) — крикнула Чамастак.

— Чего? — не поняв ругательства, спросила Бика, еще не отойдя от испуга.

Эльмира засмеялась:

— Пойдемте, еще поищем Урузму. Может, она на кладбище?

— На кладбище ей сейчас нельзя, — ответила Чамастак, — нет ее там.

— Значит, в поле все-таки, — упрямо настаивала Эльмира. — Вон они, ходят.

И указала на гору.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, Наида увидела, как по горным тропкам спускаются две маленькие согнутые женские фигуры с огромными стогами сена на спинах.

— Это Абасиляй и Каримиляй, — сказала Чамастак, прищурившись. — Это не Урузма.

— Ой, пойдемте тогда назад, — заныла Бика, стряхивая с юбки поднятую ослом пыль.

— Да, — согласилась Эльмира. — только надо через магазин пойти. Вдруг, она там.

— А дети у нее есть? — неожиданно спросила Наида.

— Нет. И братьев-сестер тоже нет. Ее отца убили, когда она родилась только.

— Кто убил?

— Двоюродный брат. Урузмин отец же есть, он был ученый человек. Коран знал. Он себе в доме даже дырку сделал в стене, высовывал оттуда голову наружу и так читал Коран, чтобы светлее было. А уши глиной залеплял, чтобы шум не мешал. Ну вот, это, и когда умер его дядя, ему предложили ясин читать и другие молитвы на могиле. Несколько ночей он должен был на кладбище ночевать. А двоюродный брат его тоже немножко знал Коран и тоже хотел читать, но его алимы не пускали, потому что он был нечистый. Ему только 15 лет было — из-за этого. И, это, один раз даже подрались они двое на могиле. Но тут голос из могилы раздался и остановил их. Урузминому отцу от души завидовали, потому что он был ученый. Начали эти враги натравливать на ученого этого пацана, двоюродного брата. И мальчик его убил, в конце концов. Воткнул нож и побежал через все село прятаться у врагов.

— И судили его?

— Судили, только семья Урузмы мстить не стала. Маслиат [11] Примирение (араб) сделали. Он в село вернулся через три года, надел белую простынь и пошел к Урузминой матери и братьям. Лег на землю, положил ей в руки нож и говорит, типа, я твой къурбан [12] Жертва (араб) , убей меня. Но она его простила.

Девушки дошли до магазинчика, у которого стояла высохшая золотозубая женщина с завернутой в лепешку халвой — даром для соболезнующих.

— Яхарай ? [13] Собралась? (аварское приветствие) — обратилась к ней Чамастак и они, отойдя в сторонку, заговорили на аварском.

— Вай Алла-а-а, как мне надоело здесь, — протянула Бика, доставая мобильник и вертя его в руках.

— Фотки покажи, — подскочила к ней Саида. — Аминка здесь какая красотка! Мамина!

— СубханАллах [14] Преславен Аллах (араб) , красивая, — согласилась Бика.

— Уя, это Баришка что ли, из Педа? — спросила Эльмира, тоже взглядывая на экранчик изящного телефона.

— Да, это мы фоткались, когда мелирование модно было.

— А ты что с ней общаешься? — возмутилась Эльмира, задирая смуглые руки. — Ее знаешь, как на телефон засняли? Я сама всю запись не видела, но у всех пацанов этот ролик есть. Русик мне даже кусочек показывал, где она в парке голая сидит, лицо прячет.

— Да ты что! — поразилась Бика. — Это из-за этого она в Кизилюрт переезжает?

— Ее там тоже не оставят, — усмехнулась Наида.

В это время подошла Чамастак и, оглядываясь на удаляющуюся золотозубую женщину, заговорила:

— Родственница наша, в то село, наверху, замуж вышла. Тяжело, говорит. Света-воды нет. Шесть детей у нее, а еще четыре умерли без врачей. Она назад, домой пошла. До вечера будет идти.