Паузу нарушает девушка-адвокат. Обращаясь скорее к залу, чем к судьям, она говорит, что все её подзащитные желают ходатайствовать о рассмотрении их дела судом присяжных. Трупников закатывает глаза. «Ты бы ещё после оглашения приговора это сказала». Адвокат пунцово краснеет, но, нервно обхватив кончиками пальцев край стола, напоминает председательствующему, что официальное обвинение её подзащитным было предъявлено только накануне во второй половине дня – у них «просто не было времени» ни о чём ходатайствовать. «Ну хорошо, хорошо», неожиданно соглашается Трупников. «Наберём мы вам присяжных.»
Заседание он, однако, не прекращает. Тянется новая пауза. Из общего сдавленного гудения в зале выделяются два голоса, по-немецки обсуждающие запредельную абсурдность происходящего.
Наконец прибегает слегка подмоченный ливнем обвинитель Найдёнышев. Поправляя галстук, он спешно занимает своё место, что побуждает председательствующего заметить: «Ну вот, теперь все в сборе».
Грибовой, всё так же не поднимая головы, внезапно произносит отчётливое «нет».
Трупников приказывает ему замолчать.
Грибовой не обращает внимания на окрик. «Сахарова здесь нет», поясняет он. «Сахарова надо судить вместе со мной, так по справедливости. Он полковник ФСБ. Его легко найти.»
Трупников истошно повторяет приказ. Его лицо багровеет. Грибовой замолкает, но камень уже брошен – по залу расходятся круги нарастающего возбуждения. Покричав ещё немного, председательствующий прекращает заседание и назначает встречу сторон с присяжными на 15 августа.
После отбора и привода заседателей к присяге и до конца Обострения состоится ещё два слушания «дела милитаризованной тоталитарной секты Г. Грибового». На основании того, что «в ходе судебного расследования могут фигурировать материалы, составляющие государственную тайну», ни СМИ, ни представители общественности с рядовыми гражданами на эти слушания допущены не будут.
Пресса в Европе и Северной Америке пестрит материалами об «очевидно сфабрикованном» российскими спецслужбами «показательном процессе» против «религиозного деятеля» г-на Грибового, который «выступал с публичной критикой нарастающего влияния Православной Церкви в России» и так перешёл дорогу Москве. Французская «Либерасьон» объявляет Грибового «очередным узником совести в Будинской России».
На общем фоне выделяется статья во «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», репортёр которой лично присутствовал в понедельник на «Суде без прокурора». «Дело Грибового», пишет он, «похоже, можно суммировать так: крупный мошенник круто подставил мелкого. Правой руке ФСБ рано или поздно придётся заинтересоваться тем, что делает левая, – и пожалеть, что этот интерес не возник раньше.»
Вечером, после долгого дня, проведённого в одной из лабораторий Каролинского института в Сольне, Вика возвращается в общежитие, механически ужинает размороженными овощами, двадцать пять минут занимается шведским и включает компьютер, чтобы проверить почту.
В самом старом почтовом ящике она находит письмо от Жука. Кроме неё письмо адресовано Жене и Борису; ещё один адрес ей не знаком. Вика копирует письмо на рабочий стол, быстро просматривает старые сообщения в этом ящике и сохраняет на жёсткий диск самые важные. Последней она сохраняет адресную книгу. Затем удаляет содержимое всех папок ящика, деактивирует его и заводит новый на другом почтовом сервере.
Наконец, известив старых знакомых о смене адреса, она закрывает браузер. Делает себе кофе на общей кухне. Возвращается в комнату. Бухает в кофе 50 граммов виски и садится читать письмо.
«Привет всем.
Ни от кого не вижу никаких писем. Не знаю, попались вы все или осторожничаете. Надеюсь, что последнее. Так или иначе, решил напоследок отправить вам отчёт о своих приключениях за уходящее лето. Может быть, подошьют к какому-нибудь делу, когда закончится ныне свирепствующий от Москвы до самых до окраин пиздец, одним из прямых виновников которого я и т.д. Если, конечно, он закончится.
Я писал Жене, как встречался с Грибовым в конце мая. Здесь повторю, что впечатление на меня это рандеву произвело тяжёлое. Грибовой – гибрид душевнобольного и мошенника с неплохой хваткой, и обе эти составляющие на редкость гармонично в нём уживаются. Но к этому-то я был готов. Не это меня огорошило, а вот что.
Грибовой долго просвещал меня в своём кабинете. Говорил об отмене смерти технологией экстрасенсорного рассасывания, хотя за точность терминологии не ручаюсь. Под конец начал намекать, как-то даже кокетливо, мол, для осуществления этого грандиозного проекта нужна моя помощь, я должен посодействовать переходу человечества на новый духовный уровень и проч. Мне было очень лень с ним разговаривать, меня от ненаучно-фантастических бредней всегда вялость разбивала, Женька знает. Заставил себя сказать, что никаким экстрасенсорным сосанием я заниматься не умею, а если он имеет в виду продолжение работы по исследованию агента, то, во-первых, я не хочу больше этим заниматься, хватит с меня, а во-вторых, для этого нужна полноценная научная база и миллионные капиталовложения. И квалифицированные ассистенты. У вас, говорю, ничего этого нет и, подозреваю, не может быть в принципе.
Читать дальше