Константин Смелый - Это даже не умрёшь

Катя, по словам Бориса, не могла представить, что у письма будут такие молниеносные последствия. Когда Зину бесследно увезли в ночь, Катя была в трансе и уверенности, что Зинины родители съедят её заживо. Но всё сложилось с точностью до наоборот. Она стала другом семьи и даже чем-то вроде суррогатной дочери, вменяемой и взрослой, с крепкой медицинской головой на плечах. О такой дочери всегда тихо мечтала Зинина мама, а папа не только мечтал, но и высказывался вслух. Катя, в свою очередь, выросла без матери. Отца потеряла на втором курсе университета. Вначале она приходила к Зининым родителям, чтобы говорить о пропавшей – они с Борисом хотели составить максимально подробную биографию Зины. Когда биография была готова, тема Зины незаметно исчерпала себя. Все постепенно согласились, что Зина исчезла бесповоротно. Профессор Левыкин с вялым любопытством изучил тетрадку Зининой бабушки и два раза выслушал Катю, терпеливо кивая; волосы и крошечные фрагменты кожи, собранные из постели Зины, тщетно дожидались неосуществимого анализа ДНК; Жук, до которого Катя без особых проблем дозвонилась, сидел на далёкой улице Газгольдерной и равнодушным голосом отрицал свою причастность к чему бы то ни было. Оставалось только гадать, но гадание быстро надоело, и в конце концов Катя и Зинина мама взялись за другие темы: работу, еду, кино, обстановку квартиры, одежду, литературу и свадьбу Кати и Бориса, которая как-то плавно вытекла из совместного головоломания над тайной (во всяком случае, такое впечатление сложилось у Олега, поскольку Борис опустил подробности).

Почти через три года, в самом конце октября 2003-го, Катя обнаружила в своём мэйл.рушном ящике письмо от Жука.

Далее речь на кухне Олега неизбежно зашла о Подмосковье. Женя принесла ноутбук и показала несколько десятков фотографий клиники. Олег слушал молча. Смотрел внимательно. Кивал мало. Сначала ему было в равной степени интересно и неуютно. При первом же упоминании ФСБ доля интереса стала катастрофически падать. Олег слушал про то, как Женя пряталась в диване, как мелкого олигарха Егора Дмитриевича снимали с франкфуртского рейса, как Зина взорвалась на крыльце вместе с двумя ФСБшниками, как некая Вика плелась с огромными чемоданами сквозь декабрьский лес, как та же Вика, оставив чемоданы в Питере, с купленным паспортом уезжала в Эстонию, как перестал отвечать на письма и звонки адвокат Жука, – в общем, Олег слушал и робко надеялся, что его всё-таки разводят, в целях таинственных и дурацких. Иначе выходило, что красивая девушка, которую ему так уместно подселили, была Б. Березовским и Ш. Басаевым, врагом родного государства в федеральном розыске. Олег переваривал информацию и смотрел на девушку, и падал духом всё ниже и ниже – пока не заметил, что от всего этого безобразия девушка стала казаться только привлекательней.

- Ладно, Борис.

- ... эти люди в Швеции, с которыми мы на связи, они готовы... А? Что?

- Ну, хватит уже информации. Независимо, правда это всё или... Как - чего я-то могу сделать? В чём помощь заключается?

Борис снова открыл рот и стал набирать воздух в лёгкие, явно испытывая трудности формулировки.

Девушка опередила его:

- Олег, ты можешь передать в Швецию кое-что?

Взгляд Олега остекленел.

- Нетяжёлое совсем, – поспешила добавить Женя. – Триста граммов, не больше.

- Триста грамм чего?

- Это – ну, такой контейнер небольшой с образцами. Ткани Зины и Маркова. Вика, что смогла, захватила с собой, когда уходила из клиники. В декабре. Контейнер из пластика специального, нет ни грамма железа. Он совершенно герметичный, так что можешь не бояться заражения никакого. Вообще, заражение так просто не происходит, нужны особые условия. Да мы даже и не уверены, на самом деле, есть в этих тканях Агент в какой-либо форме – то есть, ну, возбудитель – или его там уже нет... Ещё пару дисков с информацией надо будет передать.

- Диски будут замаскированные, – вмешался Борис. – Под музыкальные диски, под обыкновенные пиратские. С обложкой, названием, с аудио-трэками даже можно...

- Да, – подтвердила Женя. – Всё совершенно безобидно будет выглядеть. В крайнем случае, скажешь, что тебе подсунули в аэропорте.

- Погодите, погодите, – Олег невольно поднял руки, как будто пытаясь загородиться от удара в лицо. – Я пока не согласился ни на что. Кому передать, зачем передать, почему я это должен делать? Почему, например, не он – почему ты не можешь это сделать, Боря?

- Я бы рад бы, – понуро сказал Борис. – Конечно, я бы сам. Или даже Катя бы слетала, она хоть по-английски как-то может, я-то ни бе ни ме ни кукареку...