Лорен Оливер: Прежде чем я упаду

— Привет. — Я показываю на ее букет и встряхиваю своим. — Девять роз. У меня тоже.

— Одна не считается, — кривится она. — Итан Шлоски прислал. Прикинь? Вот маньяк.

— Ладно тебе. У меня тоже одна не считается — от Кента Макфуллера.

— Он тебя лю-у-у-бит, — произносит Элли. — Получила эсэмэску от Линдси?

Я выковыриваю мягкую начинку из рогалика и закидываю в рот.

— Мы правда собираемся к нему на вечеринку?

— Боишься, что он изнасилует тебя прямо там? — фыркает Элли.

— Очень смешно.

— Обещали бочонок пива. — Элли отгрызает крошечный кусочек сэндвича с индейкой. — У меня дома после школы, ладно?

Могла бы не уточнять. Это наша пятничная традиция. Мы заказываем еду, роемся у Элли в шкафу, врубаем музыку погромче и танцуем, меняясь тенями для век и блеском для губ.

— Ясное дело.

Краешком глаза я слежу, как приближается Роб; внезапно он оказывается рядом, плюхается на соседний стул, наклоняется и касается губами моего левого уха. От него пахнет одеколоном «Тотал», как всегда. По-моему, немного напоминает чай с мелиссой, который пила моя бабушка, но ему незачем об этом знать.

— Привет, Саммантуй.

Он всегда выдумывает мне имена: Саммантуй, Сэм-вич, Саммит.

— Получила мою валограмму?

— А ты мою? — спрашиваю я.

Он сбрасывает с плеча рюкзак и расстегивает молнию. На дне лежит полдюжины смятых роз — вероятно, одна из них моя, — а также пустая пачка сигарет, упаковка жевательной резинки «Трайдент», сотовый телефон и пара сменных футболок. Учеба его не слишком занимает.

— От кого остальные розы? — поддразниваю я.

— От твоих конкуренток, — многозначительно отвечает он.

— Супер, — вставляет Элли. — Ты пойдешь на вечеринку к Кенту сегодня вечером, Роб?

— Может быть, — пожимает он плечами и делает скучающий вид.

Хотите секрет? Однажды, когда мы целовались, я распахнула глаза и увидела, что его глаза открыты. Он даже не смотрел на меня. Через мое плечо он разглядывал комнату.

— Обещали бочонок пива, — повторяет Элли.

Все шутят, что «Джефферсон» помогает подготовиться к колледжу: учит учиться и учит пить. Два года назад «Нью-Йорк таймс» включила нас в список десяти самых пьющих муниципальных школ в Коннектикуте.

Собственно, а чем нам еще заниматься? У нас есть торговые центры и вечеринки в подвалах. Вот и все. И так живет почти вся страна. Папа считает, что давно пора снести статую Свободы и построить большой торговый ряд или водрузить золотистые арки «Макдоналдса». Мол, тогда все поймут, к чему мы движемся.

— Гм. Прошу прощения.

Линдси стоит за спиной у Роба и покашливает, скрестив руки на груди и постукивая ногой.

— Ты занял мое место, Кокран, — сообщает она.

Но только притворяется рассерженной. Роб и Линдси всегда дружили. По крайней мере, всегда учились в одной группе и поневоле стали друзьями.

— Приношу свои извинения, Эджкомб.

Он встает и раскланивается, а она плюхается за стол.

— Увидимся вечером, Роб, — говорит Элли. — Захвати своих друзей.

Наклонившись, он зарывается лицом в мои волосы и произносит тихим, глубоким голосом:

— До встречи.

Раньше от этого голоса все нервы в моем теле взрывались фейерверком. А теперь порой он кажется мне слащавым.

— Не забудь. Сегодня будем только ты и я.

— Помню, — отзываюсь я.

Надеюсь, у меня получилось сексуально, а не испуганно. Однако ладони вспотели. Только бы он не попытался взять меня за руку!

К счастью, он не пытается. Вместо этого прижимается губами к моим губам. Мы целуемся взасос, пока Линдси не кидает мне в плечо картошкой и не восклицает:

— Только не во время еды!

— Прощайте, леди.

С этими словами Роб вразвалочку удаляется прочь. Его кепка чуть сдвинута набок.

Когда никто не смотрит, я вытираю рот салфеткой, потому что нижняя половина моего лица обслюнявлена Робом.

Вот еще один секрет о нем: я терпеть не могу, как он целуется.

Элоди считает, что все мои переживания от неуверенности, потому что мы с Робом пока не закрепили сделку. Она уверена, что мне сразу станет лучше, и наверняка права. В конце концов, Элоди в этом деле эксперт.

Она последней присоединяется к нам за обедом, ставит поднос, и мы все тянемся к ее картошке. Она без энтузиазма пытается отшлепать нас по рукам, затем швыряет свой букет на стол. У нее двенадцать роз, и я испытываю мгновенный укол зависти. Наверное, Элли чувствует то же самое, потому что спрашивает:

— Как ты столько набрала?

— У кого ты столько набрала? — поправляет Линдси.