Карин Альвтеген - Стыд

«Жизнь и ночь мчатся навстречу друг другу. Никогда еще мечты и явь не были так близки».

Он сумел заставить ее замолчать.

Но подняться еще на несколько ступеней.

Они выжидали. Изучали друг друга. Медленно, но верно, снаружи и изнутри. Два одиноких человека осторожно приближались к самой сокровенной мечте: то, чего им так не хватало, о чем можно было только грезить, кажется, внезапно появилось в их жизни на самом деле. Каждый разговор превращался в приключение, за каждым словом открывалась возможность увидеть все более глубокий смысл. Моника сознавала, что никогда не заходила на поводу у собственных чувств так далеко. Завуалированных, впрочем, благожелательностью. День за днем она узнавала его все лучше, и никакие его откровенные признания не могли погасить ее интереса к нему. Наоборот.

Шаг за шагом они приближались к заветной черте, и у обоих хватило мужества признаться, что, несмотря на возраст, они волнуются, как подростки.

Но как все, связанное с Томасом, это произошло естественно. Однажды воскресным вечером они просто поняли, что больше не могут ждать.

А она поняла, что невинна.

Она много раз спала с мужчинами. Но никогда не любила. Ее привычное рассудочное самообладание разрушилось, перевернулось. Забыть, отдать себя без остатка — не просто испытать физическую близость, а раствориться в единстве. На миг почувствовать благословенное просветление, поразиться простоте, скрытой за бесконечным разнообразием смыслов. Отринуть всякую защиту, признать собственную ранимость, отдать себя безоговорочно и просто позволить всему идти своим чередом. Она никого и никогда не подпускала так близко к своей душе. В которой теперь не было ни одиночества, ни страха.

Но в понедельник ее вновь охватила тревога.

Целый день Моника не давала знать о себе. После того как ушел последний пациент, она включила автоответчик и обнаружила три сообщения и четыре СМС. По идее она должна была почувствовать раздражение. Если все пойдет, как обычно, то активный интерес с его стороны станет приговором для их отношений. Но она не чувствовала ничего, кроме страха. Она говорила себе «ты просто трусиха» — но это не помогало. И призывы «не поддаваться на провокации» не помогали.

Все опробованные приемы, позволявшие ей овладеть собой, больше не действовали. Риск уже нешуточный. Монике было страшно.

Она не переживет, если он бросит ее, предаст после того, как она позволила ему подойти так близко. Зависимость, которую нельзя контролировать, опасна. Его нежность уже заставила ее открыться, сделала до крайности уязвимой.

В половине первого ночи, когда она по-прежнему не отвечала на звонки, он появился на пороге ее дома.

— Если ты не хочешь видеть меня, скажи мне это в лицо, а прятаться и отключать телефон не надо.

Она впервые видела его сердитым. Он был явно расстроен и пытался справиться с собственным страхом.

Она не ответила — просто оказалась в его объятиях и расплакалась.

Лежа на его плече, она смотрела, как за окном начинается рассвет. Они были очень близки, и все равно этого казалось недостаточно.

— Знаешь, что означает имя Моника?

Она кивнула.

— Наставница.

— Да, на латыни. А по-гречески «одинокая».

Он повернул голову и провел по ее лбу указательным пальцем.

— Никогда не встречал человека, который бы так упорно стремился подтвердить собственное имя.

Она прикрыла глаза. Одинокая. Всегда. Но не теперь. У нее больше нет сил для страха.

Он сел, повернувшись к ней спиной.

— Разве ты не понимаешь, что я тоже боюсь?

Он видел ее насквозь. Всю. Это одновременно

восхищало и вызывало страх. Он встал и подошел к окну. Она рассматривала его обнаженное тело. Как же он красив.

— Я всегда тщательно взвешивал все за и против, продумывал каждый свой шаг, играл во все эти дурацкие игры, которые помогают скрывать излишнее расположение. Но с тобой так не получается. Я очень долго ждал чего-то похожего, я так хотел испытать это, так что у меня теперь нет выбора.

Она не знала, что ответить. Казалось, все подходящие слова заблокированы, потому что раньше она никогда ими не пользовалась.

— Я знаю только то, что никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Это признание как будто сделало его еще более обнаженным.

Она подошла к нему, обняла, прижавшись к спине.

— Никогда больше не выключай телефон и не оставляй меня одного. Я этого просто не переживу.

— Прости меня.

На какой-то миг ее охватило головокружительное, безоговорочное доверие, она безраздельно любима. Слезы текли по щекам, как будто в душе растворялось что-то тяжелое и мрачное.