Татьяна Щербина - Крокозябры (сборник)

Неудачный день, а может, она примелькалась, надо искать другое место? Она решила больше не ждать, а пойти домой поесть палави мургдор, который приготовила с утра, запивая ширчоем. Соломинка уже неприлично хлюпала, от коктейля с бумажным зонтиком ничего не осталось. Она забирала с собой эти зонтики, украшала ими кухню. Раздраженная, Хафиза почти бегом побежала к дому и вдруг увидела, как у подъезда Козел (так она звала Евгения Викторовича) дрался с Айдыном, они вырывали друг у друга Клару.

— Мама, он хочет украсть Клару, — прокричал Айдын по-таджикски.

Хафиза подбежала и стала колошматить бывшего мужа, вопя на всю улицу:

— Ты бомж, тебе некуда ее брать, не на что кормить, безмозглый козел!

— Ну ты, сука, и ты, выблядок, — пытался пробиться своим слабым писклявым голоском Евгений Викторович сквозь гремевший вокруг него гром, — я хочу, чтобы моя дочь была на моем юбилее!

— Да не твоя это дочь, мудак, что я, охуела рожать от старика, да еще ненормального! Вон, родила тебе такого же ненормального урода, поди за ним в детский дом и вези куда хочешь, если он еще жив. Что, забыл? Клара никакого отношения к тебе не имеет, козел. Как и никто из моих детей. Хочешь своего — езжай забирай.

Евгений Викторович онемел. Разжал пальцы, вцепившиеся в вопящую и рыдающую Клару, отступил. Быстро повернулся и пошел. Просто куда глаза глядят. Слезы катились из глаз, он вытирал их рукавом парадного костюма. Оказался перед «Доном Педро», юркнул туда, просто чтоб скрыться, сел, ему принесли меню. Он зло посмотрел на официанта и спросил: «Педро — это педрила, что ли?» Официант натянуто улыбнулся. Евгений Викторович, не глядя в меню, заказал чай. Принесли. Спросил, не отравленный ли он. Официант тихо переговорил с охранником, такого рода деды их заведение никогда не посещали. Но сегодня плохой день: то проститутка эта чернявая скандалила часа два, распугивая посетителей, то старик тронутый приперся. Когда Евгений Викторович увидел счет, глаза вылезли у него на лоб: «За простой чай — 200 рублей? Совести у вас нет. Вот тебе полтинник и ни копейки больше».

Дима проснулся от стука в дверь и робкого голоса Веры Сергеевны:

— Дмитрий Евгеньевич, мне не хватает майонеза. Я правильно поняла, что будет девять человек?

— Вера Сергевна, идите к Кате, при чем тут я?

— А она послала к вам. Так как быть с майонезом?

— Как же я от вас от всех устал! — простонал Дима. — Ну Вася на что, пусть съездит в магазин.

— А Васи нет.

— А где он?

— Рано утром привез продукты и уехал.

Дмитрий Евгеньевич посмотрел на часы, было уже почти шесть вечера.

— Делайте что хотите, — буркнул Дима, — не морочьте голову.

Набрал Кате на мобильный, а та, под воздействием свободной и независимой подруги Вари, ответила непривычно резко:

— У меня сегодня выходной. Прошу меня не беспокоить.

И гордая собой нажала отбой. Даже на всякий случай выключила телефон.

— Молодец, — похвалила ее Варя. — Будешь с ним построже, станет как шелковый.

Дима не понимал, куда делся Вася. Телефон его был выключен, что совершенно уж необычно. «День не задался», — Дима вздохнул и пошел смывать с себя мурашки холодным душем.

Евгений Викторович сел за руль, тронулся. Глаза застилали слезы, он даже не сразу сообразил, отчего все мутно, и включил дворники. Голова раскалывалась. Клара — не его дочь? Или врет, как обычно? Про их первого ребенка, родившегося уродом, он даже и забыл. Про других знал, что не его, там и знать нечего было, а Клара… Назвал ее в честь Клары Цеткин, и внешность у нее не азиатская, в отличие от других детей… Кто же это мог быть? Да какая разница, главное, что Клара не хотела с ним идти, даже будто не помнила его. Навещать урода он не собирался, он его и в глаза не видел, только бумагу подписал, что отказывается… А вдруг он вовсе не был уродом, вдруг эта сука наврала? С нее станется. Могла просто продать, а чтоб он не узнал, сказала, что урод. Новорожденные бешеных денег стоят, сколько раз про это читал! Теперь уж концов не найти, мы ж не американцы, которые хоть через сто лет, да найдут. У нас болото, на нем одна клюква растет, а что упало, то пропало. Как ему это не приходило в голову! А еще, он читал, детей на органы продают. Нет, это бред — чтоб его сына и на органы? Он ехал на автопилоте, ему мигали и гудели со всех сторон — понял почему, еле плетется, 30 километров в час. Рванул порезвее и… бумс, въехал в зад серому «ниссану».

Ровно в 19 часов Дима, при параде, в темном костюме и ярком галстуке, спустился в обеденный зал, где уже был накрыт стол. Вера Сергеевна заканчивала раскладывать салфетки.