Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Здравствуй! — ответила Наташа. — Яков учит меня мотоцикл водить. Это милицейский, видишь, сбоку написано.

Она с нескрываемым любопытством рассматривала Сбитнева, а он тоже рассматривал ее и замечал, что располнела, но все так же хороша, и ноги, как были, так и есть, замечательные призовые ноги.

Наташа опять перехватила его взгляд и одернула юбку, чтобы закрыть колени, но юбка не одергивалась, и колени остались видны — загорелые коленки, и Обитнев не хотел на них смотреть, но не отводил глаз. И становилось ему все веселее, и голова слегка закружилась, и казалось, он никогда не расставался с Наташей, не причинял ей зла и обиды.

— А ты, слыхала, жену привез? — спросила Наташа.

— Привез! — согласился Сбитнев.

— Лучше меня? — в голосе Наташи Сбитнев уловил скрытую насмешку и догадался, что Наташе поторопились доложить, какая у него жена.

— У каждой свое… — ответил он уклончиво.

— Помнишь, на литературе. Олег, скажи, за что Онегин полюбил Татьяну? За что ты ее полюбил?

— Брось дразниться! Ты-то как?

— Тоже к матери приехала. Я теперь тульская. Там новый цирк выстроили, в нем и служу.

— Как же ты служишь в цирке? — поразился Сбитнев.

— Под куполом работаю… — усмехнулась Наташа. — Я, конечно, шучу. В буфете. У нас красиво придумано. По всему фойе возле окон столы. На каждом — самовар. Пряники. Пирожные. Бутерброды с отдельной колбасой, в Туле очень даже съедобная отдельная колбаса. У нас в буфете уютно, и зритель чувствует себя по-домашнему.

— Замужем? — не удержался Сбитнев.

— Была.

— Чего разошлись?

— Не разошлись. Его машиной сшибло. Вот и пришлось пойти в буфет. А здесь у меня сын, у матери. Я ведь вечерами работаю, не с кем его оставлять.

Из дома вышла Люда. Наташа уставилась на нее и без всякого стеснения вдруг предложила:

— Садитесь, прокачу! Наверно, не раскатывали на милицейском мотоцикле?

Люда охотно полезла в коляску.

— Слушайте, все-таки служебная… — смутился Сбитнев. Он не ожидал от этой прогулки ничего хорошего. — Неудобно.

— Неудобно пешком топать! — засмеялась Наташа. Нажала на ручку, и мотоцикл запылил по улице.

Вернулись через полчаса. Сбитнев стоял на прежнем месте, ждал. Наташа высадила Люду и с некоторым сожалением признала:

— Девка у тебя хорошая! Прощай! Яша меня у милиции ждет!

И укатила.

Люда глядела вслед:

— Чего ты мне о ней не рассказывал?

— А что рассказывать? — всполошился муж. — Что она тебе наболтала?

— Она-то ничего не болтала. Я по тебе вижу. Завтракать пошли!

После завтрака Люда полола с матерью огород.

Сбитнев сначала постоял возле, но дачником торчать было неловко, а копаться в земле, согнувшись в три погибели, Сбитневу не хотелось.

— Я, пожалуй, пройдусь, — сказал он, стараясь не встретиться с женой глазами.

— Пройдись! — Жена резко выдернула из земли вредную травинку.

Сбитнев подошел к милиции. Возле милиции грелся на солнышке незнакомый младший лейтенант. Он искоса поглядывал на новенький погон. Очень он ему нравился.

— Вот такие дела, — смутившись, сказал он Сбитневу и ушел в помещение.

От милиции до Наташиного дома было рукой подать, но Сбитнев выбрал кружной путь. Вскоре он оказался возле городошной площадки. На ней играли парни в черных поплиновых рубахах, парни двигались медленно, словно бы нехотя, и нагибались за палками будто бы с трудом. И не смотрели на зрителей. А зрители — дети и девушки — стояли за оградой, и, когда парни промахивались, мальчишки свистели, а девушки фыркали. Сбитнев тоже вроде заинтересовался игрой, постоял немного, но Наташи среди зрительниц не оказалось.

Он медленно приближался к Наташиному дому и толком не мог объяснить — зачем вообще сюда шел. Пожалуй, он был уверен, что больше не встретит Наташу, и где-то в самой глубине разумно и подленько шевелилось — и хорошо, и не надо, и ни к чему… И все-таки шел, а когда вовсе вплотную приблизился, то растерялся и не знал, как поступить.

Занавески на окнах были задернуты. Самое простое было взять и позвонить, вон звонок, слева от двери, и, если не она откроет, спросить:

— Наташа дома?

Между прочим, звонок был тот же. Тут он понял, что стоит на виду у всей уяицы. Как в плохом детективе, поспешно нагнулся и сделал было вид, что у него развязался ботинок. Но когда нагнулся, то увидел, что ботинки-то без шнурков! Он сразу вспотел и огляделся — вроде никто за ним не подсматривал. Неожиданно из соседней калитки выскочил петух, а за петухом девочка лет шести. Петух ловко увертывался от нее. Девочка обежала вокруг Сбитнева и только тогда приметила его, остановилась и шепотом спросила: