Канта Ибрагимов - Дом проблем

Вот так, порою вслух, размышлял Ваха Мастаев над сложившейся вокруг Чечни, то есть на юге России, ситуацией. И теперь не то что Кнышев или президент-генерал Чеченской Республики, но даже некоторые односельчане и впрямь считают его дурачком, и не зря он в дурдоме сидел.

Конечно, Вахе обидно. И не может и не должен в доме сидеть, раз беда на родину надвигается. А с другой стороны, что он должен делать? Взять автомат и идти против танка, тем более самолета? А может, взять плакат «Я за мир во всем мире!» и стать в центре Грозного? Тогда его точно дураком назовут. Что делать?

В Грозном Мастаев пару раз был. Жителей почти не видно. А вот молодежь, обросшая, в новой одежде и с новым оружием — автоматами, что выдали в Моздоке, как перед праздником, бравирует. Дело в том, точнее страшная провокация в том, что накануне в Грозный вошла колонна российских танков. И по свидетельству одних, все эти танки были как спичечные коробки подорваны гвардейцами президента, то есть, как их теперь модно стало называть, — чеченскими боевиками. А есть свидетельства, и это очевидно — танки, где-то там же, в Моздоке, были изнутри заминированы и, когда надо, взорваны, так что башни многих на десятки метров взлетали. Теперь перед этой разбитой техникой чеченская молодежь — победители, снимки на память делают.

«Вот это спектакль, — думает Мастаев. — Современный Троянский конь?.. Сумасшедший дом!»

Он не может и не хочет жить в Грозном, уезжает в Макажой, благо теперь с ним здесь мать. А тут в преддверии Нового, 1995 года даже над горами закружили самолеты. В горах не бомбили, но говорят, что равнинные села подверглись авиационным атакам, а в Грозном целые кварталы горят. В такой ситуации Ваха не мог отсиживаться вдалеке, и даже мать его поддержала — единственный сын, да и родина одна. И Ваха с усмешкой думал — брать ли ему старое охотничье ружье, как появился Башлам — президент срочно вызывает.

Только к вечеру Мастаев попал в президентский дворец. Огромное девятиэтажное здание просто кишит вооруженными людьми. В кабинете президента такое же оживление. Сам генерал внешне спокоен, как всегда, чисто выбрит, элегантно одет. Как и прежде, он несколько отстранен, вроде надменен, недоступен. Только бледность осунувшегося лица и покрасневшие глаза выдают его внутреннее напряжение.

Увидев Мастаева, президент-генерал приказным жестом пригласил за собой в небольшую комнату отдыха. Устало сев на диван, он молчаливым жестом указал Вахе на стул. Пока секретарь наливала из термоса уже остывший чай, генерал потирал лоб, как бы от боли, и, едва девушка вышла, он уставился на Ваху, словно гипнотизирует, и вдруг выдал:

— Может, я тебя назначу президентом?

Мастаев опешил. Он долго не понимал — шутка это или всерьез, а потом ответил:

— Президента не назначают, а выбирает народ. (Позже Ваха узнал, что такой же вопрос задавался не только ему.)

— Гм, — кашлянул президент. — Тогда вот поручение — просьба, срочно, лично в руки Кнышева. Без ответа, конкретного ответа президента России не возвращайся. Приказ понял?..

Он тут же при Вахе на документе от руки приписал дату — от 29.12.1994 г., и время — 17 час. 35 мин., а внизу факс — 206–07–17 (прямой московский) и размашисто, почти на пол-листа, расписался.

Это бланк независимой Чеченской Республики. Герб — одинокий волк, и все — по-своему, по-новому, то есть на латинице. А вот сам текст — кириллица. И вроде официально, да уступки налицо:

«Москва. Кремль.

Президенту Б. Ельцину.

Еще раз заявляю и подтверждаю готовность лично возглавить переговоры с российской стороной на уровне Черномыр-дина. [151] Председатель Правительства России. Для ведения переговоров на любом другом уровне подготовлены правительственные делегации. Готовы приступить к переговорам.

Запечатывая конверт, Мастаев уже мысленно выбирал маршрут, предполагая, как это будет нелегко. А президент вновь его огорошил: внизу ждет машина с российскими правозащитниками, их довезут до Моздока, а там самолет.

Эта поездка без проволочек, на рассвете — Ваха в Москве. И более того, прямо на военном аэродроме его встречает известный депутат России, выясняется, друг президента Чечни, и отвозит в центр Москвы, прямо во двор Кнышева. Оказывается, и он здесь живет.

В Москве предновогоднее праздничное настроение, ничего не напоминает о войне. Вот только в подъезде Кнышева вместо бабульки-консьержки вооруженная охрана. Позвонили.