Владимир Микушевич - Будущий год

Сын вскоре переехал в город к молодой жене, и Вика обосновалась у нас в доме. Однажды мне позвонил сослуживец мужа. Я узнала, что у Вячеслава Илларионовича серьезные неприятности на работе. Меня просили повлиять на него. Непримиримая позиция Вячеслава Илларионовича якобы наносила ущерб не только ему самому, но и всему институту. Вечером я имела с мужем разговор. Оказывается, там, где, согласно проекту, должен был строиться завод ядохимикатов, протекала речка. Речка эта не значилась ни на каких картах. Не было оснований принимать эту речку во внимание при проектировании. Од-i шко пуск завода означал неминуемую гибель речки. Узнав об этом, Вячеслав Илларионович отказался подписать готовый проект. Таким образом, план срывался, а это грозило институту катастрофическим провалом. Естественно, Вячеслав Илларионович рисковал своим собственным положением. Я за него испугалась. Я возражала сбивчиво, но настойчиво против донкихотского пыла, так мало свойственного ему до сих пор. «У этой канавы небось и названья-то нет», — обронила я с наигранным пренебрежением. «То есть, как нет, речка называется „Векша“», — чуть ли не торжествующе парировал Вячеслав. Я невольно взглянула на Вику. Она потупилась и пробормотала: «Я лучше сыграю». Ее игра подвела итог нашему объяснению. Вика играла цепко и четко, все расставляя по местам. С этого вечера каждый из нас на зубок знал свою роль. Нельзя сказать, что я сразу примирилась с моей ролью, но уже играла ее, не отваживаясь, правда, объявить: «Я лучше сыграю».

Вячеславу Илларионовичу предстояло доказать существование речки, прежде чем отстаивать ее. Кроме того, он решил собственными силами переделать проект. Место для завода нашлось на безопасном расстоянии от речки не так уж далеко от запланированного. Иго указала Вячеславу Илларионовичу Вика, хорошо знавшая берега речки. Она же разыскала первое упоминание о реке Векше в летописи четырнадцатого века, если не ошибаюсь. Вика снабдила Вячеслава Илларионовича любопытнейшими сведениями. Так, например, в речке все еще ловилась рыба. Чистая речная вода мало чем уступала ключевой. От речки Векши зависело водоснабжение окрестных деревень и поселков, не говоря уже о рощах и лугах. Вячеслав Илларионович работал на свой страх и риск Никто не соглашался с ним. Вышестоящие инстанции слышать не хотели о новом проекте. Вячеслав Илларионович забыл, что такое выходные и свободные вечера. До поздней ночи сидел он, склонившись над вычислениями и чертежами. Вика разделяла его труды. Мне было невдомек, откуда берет она данные, требовавшиеся для проекта. В ценности этих данных сомневаться не приходилось. Полагаю, что без них проект не состоялся бы. Когда Вячеслав Илларионович работал, Вика была рядом с ним. Удивляюсь, как при свете настольной лампы не путал он с чертежами тень ее зеленовато-каштановых волос. Я не то чтобы чувствовала себя лишней: их работа исключала меня. Мне было стыдно от того, что они работают, а я устала. Сама не помню, как однажды заполночь прикорнула в комнате Вики, оставив их в нашей комнате наедине до утра.

С тех пор так и повелось. Я ни с кем не советовалась и никому не жаловалась. Наш сын, изредка навещавший нас, не замечал никаких изменений в нашем домашнем обиходе. Он продолжал считать Вику временной гостьей. Для меня она была, мягко говоря, членом семьи. Я могла бы задаться вопросом, кто, в сущности, хозяйка дома, она или я, но тогда эта мысль почему-то не приходила мне в голову. Мы не выясняли отношений. Я продолжала нести хозяйство, ходила за продуктами, готовила, стирала на троих. Вячеслав Илларионович и Вика аккуратно отдавали мне свою получку. У нас был общий стол, за которым мы говорили на общие темы. Каждый вечер Вика играла на пианино, и они с Вячеславом уединялись в бывшей нашей комнате. Я как бы поменялась комнатами с дочерью, вышедшей замуж. Я ловила себя на мысли о том, что моя жизнь сложилась бы точно так же, если бы на Вике женился мой сын. Ночами свет подолгу не гас в их комнате. Слышался негромкий разговор, сменявшийся перешептыванием. Помню, как болезненно поражал меня первое время ее приглушенный смех. Каюсь, я подумала, было, что смеются надо мной. Потом я поняла, что так нельзя смеяться над кем-нибудь. Смех Вики напоминал ее игру. Я назвала бы этот смех заразительным, потому что у меня на глазах были слезы, как будто я смеялась до слез, хотя я вовсе не смеялась.

Родная дочь не ухаживала бы за мною преданнее Вики, когда я заболела. Ночью она то и дело подходила к моей постели, бегала за лекарствами, всегда была дома, когда приходил врач. Я убедилась, что с домашним хозяйством она справляется не хуже меня. При этом она не переставала помогать Вячеславу Илларионовичу. Проект близился к завершению. Существование речки Векши было доказано. Ее достопримечательности и проблемы досконально описывала статья в областной газете. Мне полегчало, и я на правах выздоравливающей вздумала поговорить с Викой откровенно. Я сказала, что готова уступить ей свое место навсегда, если нужно, готова совсем уйти. Тут же я почувствовала, что моя откровенность невпопад. Вика покачала головой. Честное слово, я предпочла бы, чтобы она сказала: «Я лучше сыграю». Скороговоркой без запинки Вика ответила мне: «Не беспокойтесь, все это не надолго».