Айрис Мердок - Лучше не бывает

— Да, да, да. А когда я перестану обличать, я просто умру. Это все, что я знаю, и я буду выкрикивать это, как скучная птица, знающая только один напев.

— Если ты знаешь так много, ты должен знать б о льшее. Есть свет , в котором ты судишь нас.

— Да, — сказал Тео, — свет являет мне зло, но не дает надежды на добро, ни на волосок надежды, ни на волосок.

— Ты наверняка ошибаешься, — сказал Вилли, — наверняка ошибаешься.

— Ты выражаешь трогательную и фундаментальную форму религиозной веры. Тем не менее, все они прокляты.

— Тео, — сказал Вилли. — Расскажи мне как-нибудь, расскажи хоть сейчас о том, что на самом деле случилось с тобой в Индии, что случилось ?

Он потряс головой, склонив над столом свое узкое, заостренное лицо.

— Нет, душа моя, нет. — Он помолчал. — Ты, Вилли, расскажи мне как-нибудь, хоть сейчас расскажи, что было с тобой… там.

Вилли молчал, разглядывая свою руку, как будто пересчитывая пальцы. Он медленно сказал:

— Я мог бы… когда-нибудь… рассказать тебе.

— Чушь, — сказал Тео. — Ты не должен мне рассказывать, о таких вещах не говорят, я не буду слушать.

Он отшатнулся от стола. И, обойдя его, подошел к Вилли сзади. Он положил свои широкие плотные руки на плечи Вилли, ощущая маленькие, как у кошки, кости. Он помял его плечи. И сказал:

— Я очень глупый человек, Вилли.

— Я знаю. Некий курос…

— К черту куросов. Ты должен простить меня, отпустить мне грех.

— Ты всегда хочешь, чтобы тебя прощали. За что тебя прощать? Конечно, не за то, что ты груб, неделикатен и неверен и эгоистичен…

— Нет! Они оба рассмеялись.

— Я могу простить тебя, Тео. Я не могу отпустить тебе грехи. Ты сам должен отпустить себе грехи. Прости прошлое и дай ему уйти… навсегда… прочь.

Тео наклонился вниз, и его лоб коснулся шелковых белых волос. Он закрыл глаза, и его руки скользнули вниз с плеч Вилли, чтобы получить то успокоение, за которым он пришел, чтобы получить в ответ ласковое пожатие рук Вилли.

— Октавиен, я обнаружил нечто очень странное.

— Садись, Джон. Должен сказать, я счастлив, что ты обнаружил хоть что-нибудь, странное или нет. Что же?

— Слушай, — сказал Дьюкейн. — Я был вчера вечером дома у Мак-Грата…

— Мак-Грат шантажировал Рэдичи?

— Да, но не это важно. Мак-Грат упомянул о Биране. Он сказал, что Биран часто бывал дома у Рэдичи.

— Биран? Я думал, что он вообще не знаком с Рэдичи.

— Он хотел, чтобы мы так думали. Что ж, я не выразил удивления, я просто позволил Мак-Грату продолжать, и я навел его на рассказ о том, что именно случилось, когда он вошел в кабинет Рэдичи сразу после выстрела, тут всплыло кое-что еще. Биран запер дверь.

— Запер дверь кабинета Рэдичи? Изнутри?

— Да. Мак-Грат сказал: «И тогда мистер Биран впустил меня».

— Правду ли сказал Мак-Грат?

— Допускаю, что да.

— Может быть, он запер дверь инстинктивно?

— Странный инстинкт. Разумеется, дверь могла оставаться запертой всего лишь мгновение. Мак-Грат уверяет, что не прошло и минуты, когда он подошел к двери. Но почему вообще она запиралась? Но, погоди, это еще не все. Я начал думать о том, что могло случиться в эти несколько мгновений, и я заметил кое-что, что надо было бы заметить, как только я увидел полицейские фотографии.

— Что?

— Рэдичи был левшой.

— Я не обращал внимания. Да?

— Ты мог и не заметить. Но один левша сразу замечает другого. Один из немногих серьезных разговоров, которые были у меня с Рэдичи, касался причин этого явления. Он сказал мне, что его правая рука была совершенно беспомощна.

— Ну и…?

— Револьвер лежал на столе у правой руки Рэдичи.

— Господи, — воскликнул Октавиен. Потом он сказал: — Полагаю, он все-таки мог и правой рукой…

— Нет. Представь себе, что ты стреляешься левой.

— Мог ли револьвер просто выпасть из его руки таким образом?

— Думаю, это невозможно… Я внимательно изучил фотографии.

— Что из этого следует?

— Подожди, Биран ведь сам сказал, что трогал револьвер…

— Да, он сказал, что только передвинул его на дюйм, чтобы посмотреть, жив ли Рэдичи, а потом положил на место.

— Именно.

— О, Боже, сказал Октавиен, — ты не думаешь, что Биран убил его, а?

— Нет, не думаю…

— Не тот у Бирана темперамент, и, кроме того, зачем?..

— Не знаю, какой у Бирана темперамент. Стоит найти мотив, а темперамент приложится.

— Это могло бы быть идеальным преступлением, ведь правда? Войти в кабинет человека, застрелить, а потом «обнаружить» тело.