Карин Альвтеген - Предательство

Когда он закончился, вопрос по-прежнему оставался без ответа.

Она до сих пор не определилась.

На обратном пути она заехала на Эстермальмский рынок, где купила двух омаров, потом в «Винный бутик» на улице Биргера Ярла.

Тур заказала в обеденный перерыв, попросив, чтобы ваучеры доставили ей на работу.

Все будет хорошо.

Когда она вернулась, часы показывали всего лишь половину пятого. Куртка Акселя валялась на полу, она подняла и повесила ее на крючок в форме слоника, который когда-то сама привинтила на стену, рассчитав подходящую высоту.

Из кухни доносился голос Хенрика:

— Я не могу больше говорить. Попробую перезвонить позже.

Она сняла верхнюю одежду, спрятала пакеты с омарами и шампанским в шкаф и поднялась по лестнице.

Он читал газету, сидя за столом. Рядом лежала трубка домашнего телефона.

— Привет!

— Привет!

Взгляд на странице. Она закрыла глаза. Ну почему он даже не пытается? Почему он всегда перекладывает ответственность на нее?

Она старательно гасила раздражение.

— Я сегодня ушла пораньше.

— Вижу.

— Я собираюсь отвезти Акселя к родителям, пусть он переночует у них.

Наконец-то он на нее посмотрел. Торопливый, робкий взгляд.

— Вот как, зачем?

Она попыталась улыбнуться.

— Не скажу. Увидишь.

В какой-то момент ей показалось, что он испугался.

— Аксель!

— Вечером мне надо работать.

— Аксель, хочешь поехать на ночь к бабушке с дедушкой?

Быстрые маленькие шаги из спальни.

— Да!

— Тогда пойдем собирать вещи.

Привычная дорога до Сальтшёбадена заняла всего пятнадцать минут. Радостный, переполненный предвкушением Аксель молчал на заднем сиденье, и в этой тишине она вдруг остро почувствовала, что очень нервничает. Последний раз они занимались любовью, когда ездили в Лондон, почти десять месяцев назад. Раньше она над этим как-то не задумывалась. Никто из них не проявлял инициативу, а значит, никто не получал отказ. Дело в том, что у них попросту не было желания. И конечно, в Акселе, который всегда спит в середине.

Она припарковалась во дворе у вымощенного камнем въезда в гараж. Выпрыгнув из машины, Аксель пробежал несколько метров до веранды.

Сквозь автомобильное стекло она смотрела на дом, где прошло ее детство. Большое, надежное и незыблемое, здание желтого цвета начала двадцатого века, с белым декором на фасаде, в окружении аккуратно подстриженных узловатых яблонь. Через пару месяцев здесь все зацветет.

Через пару месяцев.

Когда все снова будет, как было.

Просто надо еще чуточку постараться.

Вдруг вспомнилось, что пора позвонить в автосервис и записаться на замену зимней резины на летнюю.

Входная дверь открылась, и Аксель тут же туда шмыгнул. Эва вышла из машины, взяла с заднего сиденья сумку с вещами и направилась к дому.

На веранде показалась мама.

— Здравствуй! Кофе успеешь выпить?

— Нет, мне нужно ехать. Извини, что без предупреждения, и спасибо, что согласились.

Она поставила сумку на пол в холле и быстро обняла мать.

— Зубная щетка в наружном кармане.

— У вас случилось что-то неожиданное?

— Да, Хенрик получил новый заказ, и мы решили это отпраздновать.

— Как хорошо! А что за заказ?

— Серия статей для какой-то крупной газеты, точно не помню. Аксель, я уезжаю.

Она повернулась к матери, но старалась не смотреть ей в глаза.

— Я заберу его рано. Чтобы не опоздать, нам надо выезжать не позже половины восьмого.

В дверях показался Аксель, за ним отец.

— Здравствуй, родная. Ты ведь не сразу уедешь?

— Увы, иначе мне не успеть.

За нее соврала мама.

— Хенрик получил новый заказ, и они собираются устроить по этому поводу праздник.

— Тогда понятно. Передавай ему привет и поздравления. Слушай, а как в итоге прошло то слияние предприятий, с которым у вас были проблемы?

— Хорошо. Нам все-таки удалось довести все до конца.

Он молчал и улыбался. Потом протянул руку и погладил Акселя по голове.

— Аксель, у тебя очень умная мама. И когда ты вырастешь, она наверняка будет гордиться тобой так же, как мы гордимся ею.

Ей вдруг захотелось заплакать. Спрятаться в отцовских объятиях и снова почувствовать себя маленькой. А не тридцатипятилетним топ-менеджером и матерью, которая вынуждена спасать семью. Родители всегда рядом. Фундамент. Верят в нее, вдохновляют, дают уверенность в собственных силах. Она может все.

Но сейчас они не помогут.

Она совершенно одна.

Разве можно признаться им, что Хенрик, похоже, собирается бросить ее? Бросить ту, которой они так гордятся, умную, успешную?