Рассел Хобан - Лев Воаз-Иахинов и Иахин-Воазов

Воаз–Иахин раскатал свои рисунки и прижал их уголки камешками, которые он загодя натолкал в карманы.

Воаз–Иахин положил свой первый рисунок на пол перед барельефом. На рисунке две стрелы вонзались льву в хребет и два копья были в его глотке, как и на барельефе перед ним.

— Стрелы жгут нас огнем, и сила наша убывает, — произнес Воаз–Иахин. — Копья остры и смертоносны. Колесо уносит нас во тьму.

Он взял второй рисунок и положил его на первый.

— Одна из стрел выдернута, — объявил он. — Наша плоть цела и сохранна.

Он разостлал третий рисунок поверх второго.

— Выдернута вторая стрела, — сказал он. — Тьма начинает рассеиваться. Сила прибывает.

Он накрыл третий рисунок четвертым.

— Первое копье валяется у нас под ногами. Копейщик царя остался без копья, — сказал он.

Он накрыл четвертый рисунок пятым и отступил назад. В лунном свете глаза льва неотрывно следили за ним из‑под бровей.

— Второе копье, последнее оружие, царское копье, повергнуто к нашим ногам, — произнес Воаз–Иахин. — Мы возносимся вверх на колесе, живые, сильные, неумирающие. И никто не стоит между нами и царем.

В городе было тихо, заливались птицы, небо постепенно светлело. На часах была половина пятого. Иахин–Воаз не мог дольше спать. Он встал с постели, оделся, выпил кофе и вышел из дому.

Недавно прошел дождь, и тротуар был усыпан лепестками с деревьев, чьи ветки перевешивались через ограду. Синеватый свет фонарей и отблеск восходящего солнца отражались в мокром асфальте. Ворона каркнула, садясь на дымовую трубу. По мостовой мягко прошелестело такси, наехало на один люк, другой, те издали двойной лязгающий звук. Подобно большому красному фонарю, телефонная будка освещала поникшие цветы каштана.

Шаги Иахин–Воаза звучали по–утреннему. Он подумал, что его шаги в любой час — вне дома. А сам он — когда присоединяется к ним, а когда и нет.

Впереди возникла река и темная глыба моста с горящими фонарями на фоне бледнеющего неба. Позади лязгнул люк, и Иахин–Воаз стал ждать повторного лязга, который издает крышка, падая обратно. Но машина его не обгоняла. Не было и повторного лязга.

Он оглянулся и увидел льва. Тот был не далее чем в сотне футов от него, весь в голубой рассветной дымке. Это был крупный зверь с тяжелой черной гривой. Он поднял голову, когда Иахин–Воаз повернулся, и застыл, поставив одну лапу на крышку люка. Его глаза, отражающие свет фонарей, светились в тени бровей, словно незатухающие бледно–зеленые огоньки.

Церковный колокол пробил пять, и тут Иахин–Воаз осознал, что он услышал льва прежде, чем увидел. Волосы на его теле поднялись, он почувствовал смертельный холод. Сначала он услышал льва. Не оставалось никакой надежды на то, что это как с теми газетными заголовками, что зрение шутит с ним шутки.

На улицу выехало такси, поехало прямиком на льва. Тот рыкнул и повернулся. Такси быстро развернулось и исчезло тем же путем. Иахин–Воаз не тронулся с места.

Лев вновь повернул голову к нему, его глаза остановились на Иахин–Воазе. Он словно не двигался, а только легонько перемещал вес, подбираясь все ближе. Вот снова, и еще ближе.

Иахин–Воаз сделал шаг назад. Лев тут же остановился, не донеся одну лапу до земли и не отрывая глаз от Иахин–Воаза. Нет, он не думает гнаться за мной, подумал Иахин–Воа. Однако лев, похоже, думал. Да нет, он слишком далеко для прыжка, пронеслось у Иахин–Воаза. Он сделал еще один шаг назад, стараясь двигаться так же незаметно, как лев. На этот раз он увидел, как поднялись и опустились плечи льва, как скользнули вперед его тяжелые лапы.

Так Иахин–Воаз, потихоньку продвигаясь к мосту и не отрывая глаз ото льва, достиг угла. Слева и справа простиралась набережная. Он услышал, как к нему приближается такси, и повернул голову настолько, чтобы увидеть, что оно свободно. Он поднял руку, делая знак остановиться.

Такси свернуло направо от моста и притормозило как раз за спиной Иахин–Воаза, не сводившего глаз со льва. Водитель опустил стекло.

— В какую сторону поедем — вперед или назад? — осведомился он.

Иахин–Воаз нащупал позади ручку двери, повернул ее и сел в машину, назвав водителю адрес своего магазина. Такси отъехало. В заднее стекло он видел льва, — тот стоял неподвижно, с поднятой головой.

Такси мягко катилось вперед. Уже совсем рассвело, и улица была полна машин. Иахин–Воаз без сил откинулся назад, но потом нагнулся вперед, опустил стеклянную перегородку между собой и водителем и спросил: