Марта Кетро - Вдохнуть. и! не! ды!шать!

В выходные запустила новый проект под условным названием «Послеремонтная уборка». Сами знаете, что это обычно сопровождается выносом из дома хлама, строительного говна, определением, какое говно еще сгодится и куда его класть, перемещением вещей с места на место, отмыванием всего и вся от пыли.

Как человек с претензией на интеллект и знающий слово «транецендентальность», я решила, что книги — это моя стихия. Начала их протирать. Идей, как их расставлять, было много. Например, по алфавиту. Или по цвету обложек, или по росту. Но, посчитав данные концепции бесперспективными, — решила ставить по тематике. Женские романы — вот сюда, очень-очень женские романы — вот сюда, женские детективы — сюда, женскую психологию — сюда, женского Конан Дойля — сюда. В процессе сортировки книги кулинарной ориентации откладывались отдельно, как объекты, не поддающиеся классификации. Когда вся литература была разобрана, я с большим удивлением обнаружила кулинарную кучу внушительных размеров. Книг оказалось штук десять. Целые талмуды, посвященные выпечке, салатам, фруктам, горячим блюдам и прочим гурманским изыскам.

Глядя на эту библиотеку, случайный свидетель может получить ложное представление о кулинарных навыках моей семьи вообще и моих в частности. Открывать их я, конечно, открывала. Содержание читала, картинки смотрела. На этом поварские курсы заканчивались. Более пристального внимания однажды была удостоена книга «Вегетарианская кухня». Не ограничившись просмотром картинок, я прочитала три страницы рецептов. Но мой бортовой самописец, неспособный воспринимать подобную информацию, сам себе нажал Reset. Такие жертвы были обусловлены тем, что я тогда спала с вегетарианцем. И он, между прочим, мне нравился. А еще он лучше всех делал ланет. Гурман потому что.

А потом я влюбилась. Влюбилась до слез.

Хорош мерзавец! Эти руки, плечи, грудь, самая потрясающая задница из всех, что я целовала. А когда занимался сексом, все время смотрел на меня. Это так заводит. Не выдерживала этого взгляда, закрывала глаза и улеталааййййуууооохоооо!!!! Нравилась мне эта странная любовь. Я в ней такая красивая была.

Млела, когда он так делал. Когда гладил меня по лицу. Как зверюшку какую прирученную. Всей ладонью гладил по щеке, задевал лоб и ухо. Запускал пальцы в волосы, массировал голову, почесывал за ушком. Потом опять спускался на скулы, гладил по щеке, проводил пальцами по подбородку, задевая шею. Потреплет загривок. Гладит вот так, гладит. Я теку, теку. Гладит, гладит. Разве что по спине не хлопает и не говорит: «Хорошая сука, хорошая».

Однажды любимый мужчина сказал, что я пахну сексом, обнял и уютно захрапел в ухо.

А я его так и не приручила. Чукча не приручатель. Не умею этого, никогда не было в этом необходимости. Не знаю даже, что в таких случаях обычно делают. Наверное, силки расставляют, капканчики маскируют. Я же не играю, я такая, какая есть. Искренняя. Даже если на хер посылаю — делаю это искренне, от чистого сердца, от всей души. Такой я забавный зверек.

После двух недель молчания объявился. И у меня получилось. Сказать: «Извини, занята». А на следующий день на CMC: «Соскучился», ответить: «А я нет». Обиделся, если не врет. Любимый? Да пошел ты в жопу, любимый.

Но все это не проходит сразу и бесследно.

Началось еще утром. В супермаркете увидела дезодорант, которым любимый мужчина постоянно пользовался. Замерла в оцепенении. Хотелось кинуться к полке и долго жадно нюхать крышечку дезодоранта, а инстинкт самосохранения молил: «Нет, пожалуйста, не надо». Так захотелось прямо сейчас прижаться к л. м., уткнуться носом в его ключицу, вдохнуть его запах, дышать им, дышать. А инстинкт самосохранения бился в истерике: «Нет, Таня, нет!» Так и смотрела, стоя на ватных ногах, внутрь себя и поражалась противоречивости чувств.

Вечером пришла домой, в квартире тихо, никого нет. Решила сварить суп. А в голове одна мысль: «Секс, секс, секс». Люто сублимировала на картошку, яростно и жестоко счищала с нее кожуру. Секс, секс, секс. В состоянии аффекта зарезала морковку. Режу лук, а на глаза наворачиваются слезы. А вдруг он приедет, а у меня глаза красные. Скажу, что порезала пальчик. Больно. Подуй. Нет, скажу, с тоски на стены лезла, сорвалась. Больно. Подуй. Или нет, скажу, веревку мылила, мозоль натерла. Больно. Подуй.

Не приедет, не жди, режь лук, эти слезы ненастоящие. Не жди и не звони. Не ждать и не звонить. Последний раз, когда я делала флюорографию, тетенька-флюорографистка говорила всем пациентам одну и ту же фразу, с одной и той же интонацией: «Вдохнуть. И! не! ды! шать! Вдохнуть. И! не! ды! шать!» Именно так, чеканя каждый слог, четко произнося каждый звук хорошо поставленным голосом. Почему-то мне эта фраза, эта интонация очень запомнилась. Вот и я так же чеканила: «Не ждать. И! не! зво! нить! Не ждать. И! не! зво! нить!» А в голове пульсирует: «Секс, секс, секс». А с ним же нельзя «просто секс». С ним надо разговаривать, смеяться, курить, открываться, кокетничать, быть мягкой, женственной, нежной. Столько эмоциональных трудозатрат, и все в черную дыру — засасывает, но ничего не отдает. Не ждать. И! не! зво! нить!