Марта Кетро - Вдохнуть. и! не! ды!шать!

После окончания интерната Лялька устроилась в кулинарный техникум — единственное место, где для поступления было достаточно одной ее лучезарной улыбки. Ей дали обшарпанную комнатку в замызганной коммунальной квартире на Васильевском острове, окна которой выходили в узкий питерский колодец. Кроме Лялькиной, в квартире было еще три комнаты. В одной жила согбенная старуха ведьминекого вида. Она редко выходила из своего склепа, и то преимущественно по ночам, а потом также тенью возвращалась обратно с ковшиком какого-то подозрительного варева в крючковатых трясущихся ручонках. Во второй комнате жила семья людей неопределенной национальности. Почти каждый день популяция их росла, а после очередной милицейской облавы сокращалась до вечно беременной кривоногой замухрышки Заины и тощего и гибкого от постоянного торчания Хакима. Куда девались дети из чрева Заины, было тайной, покрытой мраком… Дверь в третью комнату, обитая грязно-желтым дерматином, была всегда закрыта и напоминала своим внешним видом запечатанный конверт. Раз в месяц в квартире появлялся плюгавый дяденька интеллигентного вида и в очках, который, не входя в комнату, забирал квитанции на оплату коммунальных услуг и удалялся восвояси.

Как-то так исторически сложилось, что у Ляльки не было друзей. Хотя ей казалось, что их тьма тьмущая, это была лишь видимость. На самом деле Лялькой было удобно пользоваться. Кому-то негде было жить, и гостеприимная Лялька всегда с радостью спешила на помощь случайным знакомым. А в один прекрасный день по возвращении домой она не обнаруживала жильца и недосчитывалась каких-нибудь безделушек. Благо у нее их практически не было — не задерживались надолго. Другие просто кормились у хлебосольной Ляльки, которая устроилась работать на кухню в близлежащий ночной клуб и регулярно приносила оттуда продукты и выпивку. Многие брали у нее деньги в долг. Ей было трудно отказать, и, растерянно улыбаясь, она уже в первые дни после зарплаты оказывалась на мели. А должники благополучно скрывались из виду, и наивная Лялька бестолково перебирала написанные для отвода глаз многочисленные расписки-пустышки. «Ничего, значит, им нужнее, а я еще заработаю», — повторяла она бабушкины слова.

Однажды у Лялькиных восточных соседей гостил красавчик Фархуд: грудной голос, гибкое тело, длинные иссиня-черные волосы, красивые темно-карие глаза с поволокой и не различимыми на взгляд зрачками — то ли от принятой дозы, то ли от природы. Он таинственно улыбался Ляльке, она наивно хлопала белесыми ресницами и растерянно улыбалась в ответ. Вечером соседи пригласили Ляльку на плов, а заодно впервые в жизни накурили ее паровозом. Сладким обжигающим дымом угощал ее волоокий Фархуд. Он держал ее красивыми руками за шею и периодически впивался в ее нецелованный рот своими сухими губами.

Когда Лялька почувствовала тошноту, головокружение и незнакомую прежде сладкую тянущую тяжесть внизу живота, она засобиралась домой и, шатаясь от стены к стене и глупо хихикая, направилась в свою комнату. Как только она закрыла за собой дверь и выключила свет, в комнату неслышными мягкими шагами зашел Фархуд. Он медленно, как во сне, изобразил крест из своих тонких губ и указательного пальца, по-змеиному издал протяжный «ш-ш-ш-ш» и, целуя Ляльку в шею и жарко дыша, отнес ее на кровать. Лялька не сопротивлялась — не было сил. В тот момент она уже любила Фархуда и была счастлива видеть над собой его мерно раскачивающееся бледное лицо с полузакрытыми миндалевидными глазами. Он крутил покорную Ляльку, мял ее, как пластилин, раскачивал на своих сильных руках, как на качелях…

Утром Ляльку разбудил телефонный звонок. Она растерянно осмотрела мятые окровавленные простыни — Фархуда рядом не было. Лялька с трудом поднялась с постели и, шатаясь, направилась к телефону. Кто-то нетерпеливый на том конце провода уже положил трубку, и на ее хриплое «Але» ответили короткие гудки. Лялькино нутро болело, а по внутренней стороне бедра медленно текла теплая капля черной крови.

То ли с горя, то ли по причине тотальной растерянности от произошедшего Лялька в первый раз напилась. В один из выходных она по инерции забрела в клуб, в котором работала, выпила коктейль, потом еще один, и еще, и еще… Сначала ей было дико весело — она забралась на сцену и самозабвенно предалась пляскам у пилона. Посетители клуба улюлюкали, свистели, совали ей деньги. Вдруг Лялька разревелась и сползла вниз. Домой ее почти бездыханное тело отвозил странного вида мужчина по имени Георг. Лялька еле ковыляла на сломанных каблуках и горько ревела, размазывая по лицу черные слезы и сопли.