Дженнифер Иган - Цитадель

— Ты обедать разве не будешь? — спрашивает меня Пит.

— Не люблю есть одна.

Я сажусь и закуриваю сигарету.

— Если я правильно понял, — говорит Пит, — ты знакома с одним из бежавших заключенных. Реймонд Майкл Доббс, помнишь такого?

— Он ходил на мои уроки словесности.

— Вот-вот. И на эти же уроки ходил еще один, который пырнул его ножом.

— Да. Томас Харрингтон. Кажется, его потом перевели в тюрьму строгого режима.

Мы немного помолчали, послушали грохот проезжающих машин.

— Послушай, Холли… он не давал о себе знать? — спрашивает Пит. — В смысле, Доббс?

— Нет. — Не успев сказать, я понимаю, что нарушаю закон, и от этого меня бросает в пот.

— Как думаешь, ему может быть известно, где ты живешь?

— Надеюсь, что нет.

Пит видел меня в мои лучшие времена — девочку, которая победила в школьном конкурсе эссе, а в восьмом классе сочинила настоящую пьесу, ее потом всем классом ставили на школьной сцене.

Он видел меня и в худшие времена, в больнице, когда жизнь Кори, моего новорожденного сына, висела на волоске, а я сидела и ждала, когда этот волосок оборвется. И все лицо у меня было в язвах.

В его глазах сейчас столько сочувствия, что я не выдерживаю и отворачиваюсь.

Разговор продолжает его напарник, сержант Руфус.

— Нам известно, что у вас были личные отношения с заключенным Доббсом, — говорит он.

— То есть? Что значит — личные?

— Вы посещали его в больнице.

— Да, это правда. Мне сказали, что он, скорее всего, умрет.

— Каков был характер вашего посещения?

— В основном я сидела молча. Он почти все время был без сознания.

— Или симулировал.

— Не знаю, можно ли симулировать острый перитонит, — говорю я и ловлю предостерегающий взгляд Пита.

— Но потом вы еще раз посещали Доббса, — продолжает Руфус. — Уже когда он вернулся в тюрьму.

— Да.

— Записались в качестве обычной посетительницы.

— Да.

— Цель посещения?

— Хотела убедиться, что с ним все в порядке.

— Простите, не понял?

— Просто я никак не могла поверить… что он выжил.

Судя по выражениям их лиц, ответ не слишком удачный. Пит кряхтит и ерзает на скамейке.

— Что происходило между вами и заключенным Доббсом во время этого вашего второго посещения? — спрашивает Руфус.

— Мы просто разговаривали.

— Просто разговаривали. О чем?

— Не помню. Я была там не очень долго.

— Позволю себе напомнить: посещение длилось один час пятнадцать минут.

Я понимаю, что дела идут неважно. Но я не знаю, что еще сказать.

— Он не намекал вам, что собирается бежать из тюрьмы? Не просил чем-нибудь ему помочь?

— Разумеется, нет, — отвечаю я так громко, что оба полицейских поглядывают на меня удивленно. — Не было никаких намеков с его стороны. Иначе я бы немедленно об этом сообщила.

Руфус доволен, я заговорила его языком. Но Пита, наоборот, мой ответ заставляет насторожиться.

— Так что, Холли, этот побег был для тебя полной неожиданностью? — спрашивает он, склонив голову набок.

— Полной.

— И парень ни разу с тех пор не появлялся на твоем горизонте? — Он с сочувствием заглядывает мне в глаза.

У Пита четверо детей, старшая девочка на год старше моей Меган. Я смотрю прямо на него.

— Ни разу.

— Хорошо, — говорит он. — Потому что… Сама понимаешь, Холли, помогать беглому заключенному — преступление серьезное.

— Я понимаю.

— Да и не стоит оно того.

— Конечно.

— После всего, что тебе пришлось пережить. Тем более теперь, когда у тебя наконец-то все наладилось.

Они бежали вдвоем, Рей и его сокамерник Дэвис. Рей как-то отвел воду из большой трубы, они с Дэвисом прокопали к ней лаз, вскрыли ее газовой горелкой, залезли внутрь, пробрались под обоими заграждениями, а на той стороне вырезали горелкой еще одно отверстие и выкопались на поверхность.

В пересказе звучит просто, но на самом деле это было на грани фантастики. Потому что тот первый лаз Рею с Дэвисом пришлось копать прямо под вышкой со снайпером. Поразительнее всего, что до вечерней четырехчасовой переклички никто их не хватился. В тюрьме все были в шоке: как, заключенные отсутствовали целый день, а выяснилось это только в четыре часа?! Но в той же газете приводилось и объяснение: в деле фигурировала целая куча липовых нарядов и пропусков. Все они были изготовлены Дэвисом, который оказался не только убийцей, но и специалистом по подделке документов. Его столько лет все держали за дурачка, что никому даже в голову не приходило в чем-то его подозревать. В общем, досталось и тюремному начальству, и надзирателям.