Дженнифер Иган - Цитадель

Ховард: Что за… Черт, что тут такое произошло?

Дэнни: Ничего.

Ховард: Как ничего, как ничего, когда у тебя вся рожа разодрана!

Не знай Дэнни того, что он теперь знал — Ховард заманил его в замок, чтобы довести до безумия, — он принял бы весь этот спектакль за чистую монету. Потому что Ховард, надо отдать ему должное, изображал беспокойство очень натурально. (Ответ номер три — прошу прощения, что приходится вставлять его в середину номера второго, но больше некуда. Спор на два голоса о том, кто главный враг, Ховард или червь, продолжался у Дэнни в мозгу еще долго и проходил примерно так:

Ховард.

Червь.

Ховард.

Червь.

Пока в какой-то безумный момент два голоса не слились в один: Ховард, червь, Ховард, червь, Ховард, червь, а потом в одно бесконечно длинное слово: Ховардчервьховардчервьховардчервь… И в этом слове Дэнни наконец усмотрел ответ: дело не в том, Ховард или червь; а в том, что Ховард и есть червь. Это не две разные силы, это одна и та же враждебная сила, которая подкарауливала его много лет. И все эти годы Дэнни чувствовал, что она где-то рядом, он даже дал ей имя, хоть и не понимал, откуда она взялась.)

Дэнни: Мне не спалось, и я вышел прогуляться.

Ховард: Прогуляться? Дэнни, ты охренел? Я же тебе объяснял, что…

Он не договорил. Вдохнул, выдохнул, провел пятерней по волосам и продолжил, тихо и зло: Я знал, что мне надо ночевать здесь. Я знал. Да, доктор, полюбуйтесь на него — он вышел прогуляться! Вот. Прогулялся.

Дэнни: Да ладно тебе, Ховард. Всего несколько царапин.

Ховард метнул на него свирепый взгляд. Ты меня не понял, Дэнни? Я плохо тебе объяснил? Ты хоть соображаешь, что у тебя… а, да пошел ты! Махнув рукой, он рухнул в кресло возле кровати.

Подошел доктор и обхватил голову Дэнни маленькими прохладными ладошками.

Ховард: Он сменит тебе бинты. Если, конечно, эти грязные тряпки можно назвать бинтами.

Дэнни: Просто дождем намочило.

Ховард помотал головой. Доктор молча приступил к делу. Пока он снимал блестящими щипцами бинты, по шее Дэнни ползли струйки воды, крови и гноя. Ховард стоял рядом и смотрел неотрывно. Судя по его лицу, картинка была не из приятных.

Ховард: Он… в норме?

Доктор ответил что-то невнятное. Ховард повторил громче, показывая на голову Дэнни: Он в норме, доктор? Вот это — норма?

Доктор: Норма, норма.

Он выдавил на макушку Дэнни мазь из какого-то тюбика и принялся постукивать по ней подушечками пальцев. Дэнни казалось, что он стучит по его голому черепу: кожа онемела и ничего не чувствовала. Закончив с постукиванием, доктор обмотал голову Дэнни белым чистым бинтом. Боль, как ни странно, почти стихла.]

Ховард обещал, что кто-то из студентов принесет Дэнни обед прямо в комнату; значит, только через час они выяснят, что в комнате его нет. И потом им понадобится еще час, если не больше, чтобы убедиться, что его вообще нет в замке. Словом, времени навалом. Однако Дэнни предпочитал не задерживаться. У него сейчас было одно-единственное преимущество: Ховард пока не догадывается, что его маневр разгадан, — надо успеть этим преимуществом воспользоваться. В саду он сразу направился к крепостной стене, отыскал знакомый пролом, перелез по нему на ту сторону, пробрался сквозь чащу к железным воротам и свернул на тропинку, которая, по его расчетам, должна была привести его прямо в город. Дэнни бежал на свободу, и это придавало ему сил. Он больше не паниковал, голова была ясная. Червь проник-таки внутрь, с этим приходилось мириться, но Марта была в цитадели и, следовательно, в безопасности. Когда Дэнни думал о ней, в груди сразу становилось тепло.

Спуск оказался круче и длиннее, чем ему помнилось, но Дэнни, одержимый мыслью о свободе, преодолел его на одном дыхании. Лишь выбравшись на мощенную булыжником дорогу, Дэнни оглянулся на замок. Оказалось, он отмахал километра четыре, не меньше.

Городок, в котором Дэнни ждал, но так и не дождался автобуса, запомнился ему своей бесцветностью; однако сейчас, на подходе к главной городской площади, от ярких красок у него пестрело в глазах: красные крыши, зеленые деревья, под деревьями носятся дети в полосатых футболках и прогуливаются чистенькие, словно свежевымытые собаки. Голубое небо, четко очерченные холмы. На самом высоком холме — замок, под солнцем отливающий золотом.

Теперь надо было купить билеты: во-первых, до Праги на тот же поезд, на котором он приехал сюда; и во-вторых, если получится — то есть если в этом городишке найдется хоть одно турагентство, — на самолет до Нью-Йорка. Дэнни старался не думать о том, каким идиотом он был совсем недавно, когда согласился принять от Ховарда билет в один конец. Уже одно это могло бы его насторожить.