Дженнифер Иган - Цитадель

Дыра в середине бассейна все расширялась, и скоро весь бассейн превратился в черный тоннель, ведущий прямо к центру земли, к ее расплавленному ядру. Из тоннеля послышался звук, звон — сначала едва слышный, как звон в ушах, он с каждой секундой нарастал, становился громче и превращался в гудение, крик, рев, вой, жуткий и оглушительный, от него в голове у Дэнни что-то замкнуло, и дальше он слышал только короткие гудки. Тут в памяти всплыли недавно слышанные слова: затяжной сон, затягивающий сон — и он вдруг все понял, и от этого понимания его как подкинуло. Это сон! Оказывается, я спал все это время. Сон меня затянул, и теперь я смотрю всю эту жуть, она выглядит как настоящая, но ее нет в реальности, это у меня в голове.

Да ладно тебе, в реальности, не в реальности, послышался у Дэнни над ухом другой голос, как будто не имеющий отношения к бассейну и ко всему происходящему. Разве это не ты тут стоишь? Не ты дрожишь от страха? Какую тебе еще реальность подавай?

Над бассейном разлился запах мяты, такой резкий, что у Дэнни защипало глаза. Он только сейчас догадался: этот последний голос принадлежит Ховарду! Значит, Ховард здесь. Он сидит рядом, в каком-нибудь полуметре от Дэнни. И значит, Дэнни на самом деле находится не перед бассейном, а в кровати, а Ховард в кресле, как раньше. Дэнни не выходил из своей комнаты, вообще не вставал с кровати! Он спит.

Дэнни закрыл глаза, чтобы поскорее избавиться от ревущего бассейна, которого на самом деле не было. Постарался настроиться на голос Ховарда и его мятное дыхание — на то, что происходило за оболочкой затягивающего сна. Хотелось плакать.

Дэнни: Ховард, помоги. Я влип, видишь, как мне хреново.

Все нормально, дружище. Продолжай в том же духе.

Дэнни: Мне страшно.

Ничего, переживешь. Всем когда-то бывает страшно.

Пожалуйста, разбуди меня. Пожалуйста.

Не могу, Дэнни.

Послышался какой-то новый звук — кажется, смех, причем вместе с Ховардом смеялся кто-то еще. Студенты? Они что, все столпились у его кровати?

Дэнни: Прошу тебя, Ховард. Сделай хоть что-нибудь. Ударь меня. Ну, хочешь, отшвырни в другой конец комнаты — не важно. Только разбуди.

Снова тот же звук, теперь уже ясно, что смех. И Ховард смеется вместе со всеми. Извини, Дэнни. Я не расслышал. Как ты сказал?

Дэнни никак не мог расцепить зубы. Пожалуйста. Разбуди. Меня.

Ой, нет, больше не могу. Это так весело!

Что?!

Я просто в восторге. А ты рассказывай, Дэнни! Рассказывай все подробно. Каково это — когда сходишь с ума от страха и никого нет, никто не поможет?

Дэнни обдало холодом, вернулось то же ощущение, что преследовало его в саду: враг рядом. Но теперь Дэнни точно знал, кто этот враг. Ховард.

И с самого начала был Ховард.

Пожалуйста, шептал Дэнни, плотнее сжимая веки. Помоги.

Помочь? Снова смех. Да ладно тебе, дружище. Я добрый, но не до такой же степени.

Прошу тебя.

Запах мяты еще усилился, будто Ховард склонился ниже. Дэнни ощутил исходящее от его кожи тепло. Наверно, кузену было очень жарко, его пот капал Дэнни на щеки. Голос Ховарда звучал теперь не снаружи, а изнутри, прямо из уха Дэнни.

Страшно тебе? Помощь тебе моя нужна? Много хочешь, сукин ты сын. Подонок!

Дэнни жалобно вскрикнул и открыл глаза. Он стоял на краю бассейна. В бассейне снова была вода, и на ее поверхности плясали дождевые капли, тысячи дождевых капель. Капли стекали с волос Дэнни на лицо. И когда выяснилось, что все нормально, что это просто дождь, снова заговорил голос здравого смысла, который давно уже молчал, заглушённый ужасом. Видишь, все это был сон, и Ховард тоже. Только то, что ты видишь сейчас, настоящее. Вот дождь. Вот бассейн. Больше ничего нет.

Загромыхал гром, молния прорезала небо, тиски страха снова сжались, и Дэнни побежал. Он бежал напролом, продираясь вслепую сквозь кипарисы, подныривая под нависающие ветки, наступая на сучья, которые отскакивали ему в лицо. Запнувшись за корень, он растянулся плашмя, и рот тут же наполнился медным земляным вкусом. Дождь хлестал, намокшие бинты отяжелели, вода с них заливалась Дэнни в нос и в глаза, он задыхался. Но продолжал бежать, пусть в этом не было уже никакого смысла. Каждой клеточкой он чувствовал, что бежать бессмысленно, но он бежал, не мог остановиться, потому что было страшно. В нем боролись два начала: одно здравомыслящее, другое напуганное до смерти, до полной потери разума — такая борьба знакома многим из нас. Хотя, конечно, в жизни все совсем не так, как я тут описываю, внутренние голоса говорят не по очереди, а одновременно, и все запутывается и затягивается в тугой узел. И так оно и происходило сейчас у Дэнни в голове: