Раймонд Карвер - О чем мы говорим, когда говорим о любви (сборник рассказов)

Осмотрелся. Мигала елка. В углу дивана лежала стопка цветных бумажных салфеток и блестящие коробки. На блюде в центре стола громоздился остов индейки. Жесткие объедки на ложе из петрушки. Как в жутком гнезде. Зола горкой лежала в камине. Там же валялись пустые банки из-под газировки «Шаста». След копоти подымался по кирпичам до самой каминной полки: дерево, за которым след прерывался, обгорело до черноты.

Он повернулся и пошел обратно на кухню. Спросил:

— Во сколько вчера ушел твой друг?

— Если ты опять за старое — можешь уходить сразу, — ответила она.

Он выдвинул табуретку и сел за кухонный стол, прямо перед большой пепельницей. Закрыл глаза и снова открыл. Отодвинул занавеску и выглянул на задний двор. Увидел перевернутый велосипед без переднего колеса. Увидел полоску травы вдоль декоративного штакетника.

Вера набирала воду в кастрюлю.

— Ты помнишь День Благодарения? — спросила она. — Я тогда сказала, что это последний праздник, который ты нам портишь. Есть яичницу с беконом вместо индейки в десять вечера!..

— Я знаю, — произнес он. — Я же сказал, извини.

— Что мне твои извинения?

Сигнальный огонек опять не работал. Она стояла у плиты, пытаясь зажечь газ под кастрюлькой.

— Не обожгись, — сказал он. — Осторожно, а то загоришься.

Он представил, как загорается ее халат, он выпрыгивает из-за стола, швыряет ее на пол и перекатывает до самой гостиной, где накрывает ее своим телом! Или лучше сбегать в спальню за одеялом?

— Вера?

Она взглянула на него.

— У тебя есть что-нибудь выпить? Я бы сегодня не отказался.

— Там немного водки в морозилке.

— С каких пор ты держишь водку в морозилке?

— Не спрашивай.

— Ладно, — ответил он. — Не буду.

Он достал водку и плеснул немного в чашку, которую нашел на стойке.

Она спросила:

— Ты что, вот так и будешь пить из чашки? — Потом добавила: — Господи, Берт. О чем ты, в конце концов хотел поговорить? Я же тебе сказала — мне нужно кое–куда. У меня занятия по флейте в час.

— Все еще занимаешься флейтой?

— Я же только что сказала. В чем дело? Выкладывай, что там у тебя, и мне надо собираться.

— Я хотел извиниться.

— Уже говорил, — ответила она.

Он сказал:

— У тебя сок есть какой-нибудь, я бы водку разбавил.

Она открыла холодильник, попереставляла что-то.

— Вот яблочно–брусничный.

— Сойдет.

— Я пошла в ванную, — произнесла она.

Он выпил чашку сока с водкой. Подкурил сигарету и кинул спичку в большую пепельницу, которая всегда стояла на кухонном столе. Исследовал лежавшие в ней окурки. Некоторые — от сигарет, которые курила Вера. А некоторые — нет. Некоторые даже были лавандового цвета. Он встал и вытряхнул их под раковину.

Пепельница, вообще-то, была не пепельницей. Большое керамическое блюдо, которое они купили у бородатого гончара на рынке в Санта–Кларе. Он сполоснул блюдо и вытер его. Снова поставил на стол. А потом затушил в него сигарету.

Вода на плите забулькала. Как раз, когда зазвонил телефон.

Он услышал, как открылась дверь ванной, и Вера крикнула ему через гостиную:

— Ответь! Я как раз собиралась залезть под душ.

Кухонный телефон стоял в углу на стойке, за сковородой. Он отодвинул сковороду и снял трубку.

— Чарли там? — спросили в трубке.

— Нет, — ответил Берт.

— О'кей, — сказали в трубке.

Пока он готовил кофе, телефон зазвонил снова.

— Чарли?

— Нет его, — сказал Берт.

На этот раз он не стал класть трубку на рычаг.

Вера вернулась на кухню в джинсах и свитере, расчесывая на ходу волосы.

Он насыпал растворимого кофе в чашки с кипятком и капнул в свою немного водки. Перенес чашки на стол.

Она взяла трубку, послушала. Спросила:

— В чем дело? Кто звонил?

— Никто, — ответил он. — Кто курил цветные сигареты?

— Я.

— Я и не знал.

— Вот, курю.

Она села напротив и выпила свой кофе. Они покурили, стряхивая пепел в блюдо.

Были вещи, которые он хотел сказать, горькие вещи, утешительные, разные.

— Я выкуриваю по три пачки в день, — сказала Вера. — Если ты и впрямь хочешь знать, что тут творится.

— Господи Боже, — произнес Берт.

Вера кивнула.

— Не затем я сюда пришел, чтобы это услышать, — сказал он.

— А что ты пришел здесь услышать? Что ты дом спалил?

— Вера, — произнес он. — Рождество на дворе. Вот почему я пришел.

— Вчера было Рождество, — сказала она. — Рождество приходит и уходит, — сказала она. — Глаза б мои его больше не видели.

— А я что? — сказал он. — Думаешь, жду не дождусь праздников?