Джун Зингер - Секс пополудни

— Пенни, ты зашла слишком далеко, — запротестовала Андрианна.

— Нет, Энни, пусть. Какое имеет значение то, что она говорит? Посмотри, что у нее в прошлом. Два неудачных замужества и два развода. Сейчас она готова выйти замуж в третий раз. И за кого? За Гаэтано Форенци. Он не беден, но деньги для нее значения не имеют. Но он в отличие от Эдварда молод, обаятелен, романтичен и сексуален. О да, очень, очень сексуален. Но постоянен ли? Уважителен? Искренен? И можно ли ему доверять?

Ее рот скривился в тонкую, горькую усмешку.

— Прежде всего будет то, что называется страстью, и очень большой секс. Сначала он будет срывать одежду с ее тела, но спустя несколько месяцев он будет сдирать одежду с кого-нибудь другого — может быть, восемнадцатилетней девчонки, у которой и кожа посвежей, и тело покрепче. Она использует это как оправдание для заведения собственных любовников. Молодых, старых, красивых, некрасивых… какая разница. Она будет пользоваться теми, кто подвернется. А потом? Потом еще один отвратительный брак и, возможно, отвратительный развод.

— Ах ты! Ты твердожопая сучья писька! Так знай же, что Гай и я любим друг друга! Романтической, сексуальной любовью! Ты этого никогда не имела. А если и имела, то боишься. Вот что тяготит тебя, ведь правда?

Андрианна не могла вынести таких ужасных слов. Если бы знать, как прекратить это, думала она. Но не находила слов. Да и кто она такая, чтобы прерывать разговор? Что она знает? Жила ли она реальной жизнью? Вряд ли. Она жила в мире теней, делала вид, играла. Кто прав? Пенни, жившая полнокровной жизнью, все стремившаяся потрогать, пощупать руками, как ребенок? Прожигавшая жизнь в одно время и находившая холодную воду, чтобы загасить пожар — в другое. Но все время наслаждавшаяся смехом, экспериментом, различными острыми моментами…

Или Николь, всегда разыгрывавшая безопасность, покой, боявшаяся непредвиденных случайностей, в том числе катания на лыжах и даже питья, что называется «крепких напитков», или неповиновения маминым указаниям насчет «правильного» замужества? Даже сейчас, правильно выйдя замуж и ведя шикарную жизнь, Николь всегда носила черное. Черное — это безопасность. Кто носит черное, не делает ошибок. Даже эта квартира в Нью-Йорке, где она могла бы попробовать пожить несколько по-другому, напоминает ее квартиру во Франции. Те же цвета, тот же стиль Людовика XVI. И если она знает, что это имело успех, почему бы не попробовать что-нибудь новенькое?

Когда буря в комнате стала стихать и атмосфера снова становилась спокойной, Андрианна услышала, как Пенни спросила мягким, но настойчивым голосом:

— Если у вас такой замечательный брак и ты живешь полной жизнью, ни в чем не нуждаясь, то как насчет детишек? Даже мужчина возраста Эдварда, а ты вышла замуж пятнадцать лет назад, может еще быть отцом. Почему у вас нет детей?

На какое-то мгновение воцарилась мертвая тишина. Но ответила Николь с достоинством:

— Ты хорошая подруга, дорогая Пенни, но есть вещи, которые обсуждаются только между мужем и женой.

Андрианна видела, как краска бросилась в лицо Пенни, поскольку затронута такая деликатная тема, как приличность ее поведения. В то же время Андрианна поняла, что Николь не намерена отвечать на этот вопрос.

Где дети? Иметь детей — это было как купить неизвестную вещь — вслепую, на аукционе. Рискованный бизнес! Вы никогда не знаете, что получится, но хотите попробовать.

И снова Андрианна спросила себя, кто же прав. Пенни, искавшая всех жизненных удовольствий, не боявшаяся ни прыжков, ни боли, или Николь, настолько окружившая себя факторами безопасности, что они держали ее за горло? Что-то где-то сзади в ее голове повторяло: «ноу пейн, ноу гейн» — не будет боли, не будет и достижений.

Подруги снова начали пикироваться, и временами казалось, что они перешли уже все барьеры. Но потом Андрианна напомнила Пенни, что если она сейчас не уйдет, то опоздает на самолет, и с удивлением услышала, как та с горечью ответила:

— На х… самолет! Есть же еще и утренний рейс, не так ли? Неужели ты не видишь, что у меня очень важный разговор с подругой?

И Андрианна была не менее удивлена тем, что Николь улыбалась, ее зеленые глаза лучились удовольствием. Потом та сказала:

— Поскольку моя подруга Пенни настолько безответственна, что пренебрегает самолетом, а также монополизировала разговор на весь вечер, не давая возможности поговорить с тобой, дорогая Энни, я настаиваю на том, чтобы вы обе остались ночевать у меня, вместо того чтобы ехать в отель. Тогда у нас будет прекрасная возможность поговорить хоть всю ночь, как в добрые старые времена.