Джун Зингер - Секс пополудни

Принесли счет, и они немного поспорили, кому его оплачивать.

— Позволь мне, — сказала Андрианна, — мне нужно оплатить этот чек.

Пенни взяла маленькую косметическую сумочку из крокодиловой кожи, достала номерок от пальто.

— Весь мой багаж, — объяснила она.

Они вышли на Пятьдесят седьмую авеню. День сворачивался, начинало темнеть.

— Ненавижу это время дня в Нью-Йорке зимой, а ты? — спросила Пенни, облачаясь в соболью шубку.

Андрианна надела шубку из норки:

— Не знаю, что сказать. Я никогда раньше не была в Нью-Йорке. Даже весной.

— Правда? Не была? Ну, понимаешь, меня очень нервирует такое время дня и года, когда холодно и сыро. Это между днем и вечером. Понимаешь, мне хочется убежать домой, где чувствую себя в безопасности.

Андрианна понимала. Вот только она не знала, где ее собственный дом или, по крайней мере, где она может чувствовать себя в безопасности, в покое.

— Эй, вот и они! — воскликнул Ренни, толкнув локтем Джонатана, который был рядом с ним на переднем сиденье лимузина, припаркованного прямо через дорогу от ресторана. — Ваша подруга и рыжая. Они вышли из ресторана. Идут пешком. Двигаются на восток!

Джонатан быстро взглянул и пригнулся, чтобы не быть замеченным. Его рассмешило, как быстро Ренни стал поворачивать зеркальце:

— Ну и чего мы ждем? Давай развернемся и посмотрим, куда же они направляются.

Пока они ждали выхода Андрианны, Джонатан использовал время, чтобы несколько раз приложиться к бутылке шотландского виски из бара в автомобиле и почитать со вниманием «Уолл-стрит джорнел», как бы облизывая четверть миллиона долларов на рынке ценных бумаг. Он был увлечен этим делом так же, как и преследованием ускользающей Андрианны.

В свое время он учился, поэтому, уезжая из Лондона, понимал, что наступил момент быстрого выхода из системы интернациональной собственности, но потом все это забыл. Сейчас было слишком поздно. Игра с ценными бумагами приносила неудачи. Но таков уж был его склад ума, что потери не слишком нервировали его. Какое все это имеет значение, если он не может заполучить красивую, загадочную Андрианну?

— Что случилось, Андрианна? У тебя такое лицо, как будто ты увидела призрак.

Андрианна подумала, что, возможно, это и так. На секунду она подумала, что увидела Джонатана Веста в лимузине, припаркованном через дорогу. Но когда взглянула снова, то увидела только шофера, сидевшего на переднем сиденье. Она слишком много думала о нем, и ее глаза сыграли с ней шутку. Действительно, неужели нет других проблем?..

— Ну и что нам делать? Возвращаться в «Плаца»?

— Мы можем побродить здесь, посмотреть на витрины?

— Не знаю, как ты, но у меня попка мерзнет, — Пенни дрожала в своей шубке. — Подожди минутку! Я знаю, что делать! В Шерри сейчас находится бар Гарри. Знаешь, это как в Венеции на Виа Венето. Его называют «Киприани». Пойдем туда, посидим, повспоминаем. Вспомним, когда мы подружились. Ты, я и Джино, отец Гая. Это когда я приехала к тебе в Рим. Самое забавное, что я боюсь его даже сейчас, перед тем как ему предстоит стать моим свекром. Он все еще большой человек, и имидж, который он создает, — могущественный! Воистину всеподавляющий!

Андрианна очень хорошо помнила то время в Риме. Но она не думала о Джино, как о чем-то запретном. Наоборот. Она нашла его очень добрым, милым, более того — любимым… Во всем.

Вскоре после того, как Джино отвез их обратно в Рим, он отправил Гая в «Ле Рози» для того, чтобы он мог начать свое высшее образование, а Андрианну — к врачам (первый в ее жизни визит к людям этой профессии), чтобы она могла решить проблемы со здоровьем.

Затем, до того как прошли многие месяцы и многие струны были затронуты, Гай оказался в Америке, в Гарварде. Половина отцов, посылавших своих сыновей в «Ле Рози», отправляют их потом в Гарвард, для завершения образования, где парни могут получить дипломы о высшем образовании в области управления бизнесом и становятся лучше подготовленными для командования финансовыми империями и воплощения в жизнь надежд и чаяний своих семей.

Перед отъездом мягкий и нежный Гай пришел попрощаться к ней в клинику в Милане, куда она была направлена из Рима, где так и не смогли определить, в чем заключается ее заболевание.

— Еду добиваться успеха в Гарварде, — сказал он, примостившись на краешке ее кровати и держа ее руку. — Постараюсь, чтобы отец гордился мной. Кто знает, может быть, я доучусь…

— О, ты сможешь! Я знаю, ты сможешь. Ты всего добьешься, если постараешься, Гай! Но твой отец уже гордится тобой. Он мне так и сказал.