Джун Зингер - Секс пополудни

До того как она узнала его, она отошла от прошлого, чтобы не терять время, но она также не думала и о будущем. До того как она полюбила его, она цеплялась только за неустойчивое настоящее. Но встретив его, она отважилась мечтать о будущем — о любви, о полуденных ласках…

«И вот он пришел: чтобы проклясть ее или чтобы попрощаться?»

Он подошел к кровати и, несмотря на слезы и ярость, никогда не казался ей таким красивым, даже в первый раз. О, она никогда не забудет, как она впервые увидела Джонатана Веста…

Она всегда будет помнить, как впервые увидела Джонатана Веста, — как будто в кадре цветного широкоэкранного фильма. Это было в холодный осенний день, когда она должна была подняться на борт «Королевы Елизаветы», чтобы отправиться из Саутхемптона в Нью-Йорк.

Они стояли у причала с Дуайтом Рамсоном, который привез ее на лимузине. Как все преуспевающие люди, Дуайт легко не отступал. И теперь он делал последние попытки удержать ее. Он хотел, чтобы она вышла за него замуж, и клялся, что страстно ее любит.

Он стоял совсем рядом и настойчиво повторял, что они могут вернуться в машину и уехать, а корабль отплывет без нее. Для него это было просто, но он ошибался. Это было совсем не просто и даже невозможно.

Все же она слушала его очень внимательно. Она многим ему обязана. Он всегда был ей добрым другом. Но вот, когда она увидела высокого светловолосого незнакомца на палубе, который смотрел на нее, она почувствовала легкое учащение пульса, что ее несколько озадачило. Она давно уже, очень давно не чувствовала ничего подобного.

Она стала оглядываться по сторонам, пропустив последние слова Дуайта мимо ушей. Но Дуайт заметил это.

— В чем дело? — спросил он раздраженно.

— Как в чем?

— Ты не слушаешь, Энди, — сказал он с упреком.

Она терпеть не могла, когда он называл ее Энди.

— Да нет же, я слушаю.

Она мило улыбнулась ему и решила больше не смотреть на красивого незнакомца. В конце концов мало ли было красивых незнакомцев в ее жизни. А таких друзей, как Дуайт, еще поискать.

— Я думаю, мне пора на корабль, Дуайт. Проводишь меня? А может, не надо? Может, лучше попрощаться здесь? — Она готова была уехать на много месяцев, и так уже задержалась, по крайней мере, в Лондоне. И позволяла Дуайту проявлять свое внимание, что превратилось в удобную привычку. А для нее это означало также ощущение безопасности и надежности от его присутствия, как уже бывало… с другими мужчинами и в других местах.

Кроме того, что бы ни думал Дуайт, оставаясь здесь дольше, она давала ему ложную надежду. Он не понимал, что выйти замуж за него или за кого-то еще вовсе не входило в ее планы. Даже если бы она была безумно влюблена в него, чего вовсе не было.

Да, она по-своему любила его и, конечно, будет скучать. Но влюбиться по-настоящему? Эта пора жизни для нее уже миновала. После тридцати пяти женщине не стоит влюбляться безумно. Это для очень молодых или для тех, у кого сохраняется «невозможный блеск в глазах».

И вот когда Дуайт схватил ее за руку, как бы стараясь удержать силой, она снова подняла голову и заметила, что этот неизвестный красавец на палубе смотрит на нее не отрываясь.

Конечно, скорее всего это был американец. Как он себя держит? Широкие квадратные плечи, как у футбольного кумира. Он на самом деле такой или это отвечает его представлениям о том, как одеваются и держат себя американцы?

На нем не было ни пальто, ни дождевика, хотя день был холодный и пасмурный, особенно на воде. Американцы любят демонстрировать, что они не боятся непогоды. Да и костюм его не походил ни на тщательно сшитый банкирский костюм Дуайта, надетый под хорошо сидящим кашемировым плащом, ни на твидовый костюм в сельском стиле, ни на ужасно стильное произведение итальянских мастеров. В его одежде было что-то истинно американское: приятно аккуратное, достаточно современное, но не высший стиль. И все-таки она почувствовала, что сам человек в этом костюме… В нем что-то угадывалось необыкновенное. Это было смутное, неуловимое чувство…

А как он на нее смотрел!

Даже на расстоянии, которое их разделяло, она чувствовала силу этого взгляда. Это был не случайный интерес корректного англичанина и не откровенная сексуальность человека с континента, нет, в этом взгляде было нечто большее. Она подыскивала слово — откровенное и прямое любопытство, явный интерес, очень большой интерес.