Эльчин Сафарли - Легенды Босфора.

В ее сны приходит белокожая женщина с увядшей розой в густых русых волосах. Незнакомка прикрывает ладонями глаза, словно боится быть узнанной. Молча приближается к Гюльсюм, садится рядышком. Стыдливо опускает голову. Время от времени вздыхает, что-то бормочет. «Кажется, ругает себя, за какой-то проступок. Переживает, ищет прощения. Вчера во сне я положила руку ей на плечо и сказала: „Прощаю“. Не знаю, за что простила. Просто хочу, чтобы она больше не грустила…»

Я внимательно слушаю бабочку. Уверен, что женщина с розой в волосах — мать Гюльсюм. Видимо, ее мучают угрызения совести. Боится взглянуть дочери в глаза. Не открываю бабочке своих предположений: наверное, в глубине души и она знает, кто эта женщина из снов. Скорее всего в силу возраста не осознает всю жестокость поступка родительницы. Ей легче простить. Так свободно. По-детски…

Редко заговаривает о матери. Во время прогулок по городу души бабочка останавливает взгляд на ухоженных женщинах. Подолгу наблюдает за ними, затем спрашивает: «Как думаешь, моя мама красивая?» — «По-другому быть не может, солнце. Ведь ты такая красотка…» Иногда у Гюльсюм вырываются откровения. «Знаю, мама привезла меня в приют. Но не бросала — просто на время оставила здесь. И… забыла. Во сне зову маму, напоминаю о себе. Повторяю адрес нашего детского дома. Вдруг она найти не может…» При всей своей врожденной мудрости Гюльсюм остается ребенком. Я не разрушаю иллюзий бабочки. Пусть верит. Надеждами живут не только взрослые, но и дети…

Любит рисовать. Никому не показывает рисунков, кроме меня. На них изображены женщины с детьми. Она не рисует звезд, деревьев, птиц, животных. Только себя и маму. Она назвала ее чудесным именем. Melek [261] Ангел (турец.). . Значит, бабочка все еще ждет. Не просиживая ночи на подоконнике — ждет в более укромном месте. В душе…

В мусульманской стране с категоричными семейными традициями детские дома должны пустовать. Это по логике. На практике ситуация далеко не оптимистичная: детские дома в Турции переполнены. Большинство из воспитанников подброшены. Жестоко, удивительно. Как женщина, воспитанная в строгих правилах ислама, способна отказаться от дара Аллаха? Думаю, именно строгие правила ломают ослабленных обстоятельствами людей. Если человек сломлен, он не способен отвечать за содеянное. Сломленный — не душевнобольной. Это значительно глубже…

Юная мать из провинции, решившая избавиться от нежеланного ребенка, подбрасывает его в любой из детских домов Стамбула. Не станет же оставлять его в местном приюте какого-нибудь захолустного городка. Во-первых, есть вероятность огласки. Во-вторых, стамбульские интернаты благодаря крупным компаниям-спонсорам обустроены лучше, чем провинциальные. В-третьих, в городе души процент усыновления сирот достаточно высокий. К счастью. Как правило, матери заглушают голос совести именно такими соображениями. Оставляют малышей на холодных порогах приютов с надеждой на то, что Аллах направит дитя в состоятельную семью Стамбула. Однако лишь двадцать из ста ребят, покинувших приют с наступлением восемнадцатилетия, определяются в жизни. Остальные теряются, будучи изначально потерянными. Жестокая статистика. К сожалению…

Тем временем турецкие газеты периодически публикуют шокирующие репортажи о ситуации в провинциальных приютах Турции. До сих пор у всех на устах скандал в детском доме Малатьи, городке на юго-востоке страны. Около двух десятков малышей в возрасте от года до шести лет подвергались регулярным побоям со стороны персонала заведения. Одна из новеньких воспитательниц засняла избиения скрытой камерой, передав пленку полиции. Многим сиротам, подвергшимся побоям в Малатье, все еще оказывается психологическая помощь в государственном психоневрологическом диспансере Стамбула…

Предновогоднее настроение просыпается во мне по мере сказочного преображения магазинных витрин, появления декабрьского глянца на прилавках. Вместе с настроением приходит суета сует, наполненная мохнатыми снежинками, запахом хвои, снежным скрипом, сверканием бенгальских огней и золотой мишуры. Предпраздничную пору любим больше, чем сам праздник, который так мимолетен. Выбор подарков для близких, обдумывание праздничного меню за кружками глинтвейна с засахаренным имбирем. Шумные новогодние ярмарки, где скупаешь рулоны шуршащей оберточной бумаги, забавные варежки с меховыми оторочками, расписные елочные игрушки в блестящем инее. Волшебная атмосфера. Погружаемся в нее с первых дней декабря. По вечерам гуляем по Стамбулу, скользим по улицам города души, прикрываемся зонтом от летящего наискось снега, согреваем теплотой наших сердец замерзший Босфор, подкармливаем кунжутовыми булочками прожорливых чаек…