Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

Я присел к большому столу, наскоро перекусил и, покончив с этим, немедленно поднялся, ибо все еще надеялся, что мне удастся вернуться этой же ночью. Я оставил в комнате все, кроме нескольких таблеток и упаковки бинтов, лежавших в моем рюкзаке; на освободившееся место легли свитер, чистая рубашка и нижнее белье вместе с туалетными принадлежностями; на шею себе я повесил камеру; взгляд со стороны явил бы заурядного охотника за достопримечательностями.

Я пристегнул футляр с образцами крови и мочи к своему ремню и взял у Лазара три сотни долларов на будущие расходы. Его жена приготовила мне из чапати несколько сэндвичей, а в объемистый коричневый мешок из плотной бумага сунула несколько экзотических фруктов. Перед тем как отправиться в путь, я решил бросить прощальный взгляд на больную. Она спала. Прекрасное лицо ее было спокойным, и только руки по-прежнему сжимали одна другую.

Какое-то время я боролся с искушением разбудить ее в эту минуту, когда она наконец-то обрела покой в удобной и чистой постели; конечно, мне было жаль ее, но еще больше я не хотел уезжать, не проведя внешнего обследования ее печени. Жена Лазара помогла мне разбудить ее и подняла на ней легкую фланелевую пижаму, ее собственную, которую Лазары специально привезли из Израиля. Желтоватая кожа, маленькие груди и весь в расчесах живот опять оказались под моими пальцами — чуткими инструментами, овладевшими специальной техникой пальпирования, которая однажды заслужила восхищенный отзыв самого профессора Хишина, не щедрого на похвалы, который с тех пор называл меня не иначе, чем «наш интернист». Сейчас я мог совершенно явственно ощутить, насколько сморщилась печень по сравнению с увеличенными желчным пузырем и селезенкой. Но я соблюдал максимальную деликатность, с тем чтобы опять не причинить моей пациентке боль, поскольку хотел вернуть ей уверенность в благоприятном исходе. Закончив исследования и прикрыв простыней ее изящное тело, я потребовал, чтобы мне показали образцы ее стула. Большой необходимости в этом не было, объяснил я ее родителям, но польза могла быть вполне реальной. В момент, когда я, натянув свой зеленый дождевик, уже стоял, полностью готовый к тому, чтобы проститься, жена Лазара вышла из бунгало и вручила мне маленький пакетик, сложенный из газеты, который мне некуда было деть; развернув его, я увидел, что стул Эйнат был черного цвета. Следы крови, вот что делало его черным. Но я безмолвно завернул образец в ту же газету и аккуратно вложил в запасной контейнер. Лазар и его жена проводили меня до того самого моста, где меня давно уже ожидал в крикливо раскрашенной кабине авторикша, предусмотрительно нанятый сверхзаботливым Лазаром, который вовсю уже начал применять присущий ему организационный талант на полуострове Индостан.

— Водитель будет находиться в вашем распоряжении все время. Ему уже заплачено за путь в оба конца, так что не беспокойтесь… — сухо сказал он, как если бы хотел таким образом выразить свое неудовольствие тем, что вместо успокоения я доставляю его семье лишь дополнительные хлопоты. Затем они безмолвно дождались, пока я займу свое место на сиденье под тентом за спиной пожилого, с усталым лицом водителя мотоколяски, носившего на голове большой белый тюрбан; не откладывая дела в долгий ящик, он нажал на педаль газа и умчал меня в непроглядную темноту ночи. Выглядело это так, как если бы мы мгновенно провалились в «черную дыру».

Он мчал меня в Гаю кратчайшим путем по грязным дорогам, сквозь поля и фруктовые сады, и если на этом пути и имелись где-либо отдельно стоящие дома или хижины среди плоских необозримых пространств, мне это осталось неизвестным, поскольку их ночники были укрыты глубоко внутри. Небо было затянуто плотными серыми клубами тумана, и на небесах не проглядывало ни луны, ни одной самой маленькой звездочки. Единственным признаком жизни для меня оставался белый тюрбан водителя, покачивающийся впереди. Тем не менее я чувствовал себя спокойно и уверенно, крепко вцепившись в края подпрыгивающего сиденья, ощущая в ногах тяжесть рюкзака, и меня больше не тянуло расшифровывать загадки индийской действительности. Мои мысли были целиком заняты практическими проблемами действительности медицинской, главной из которых была необходимость поставить правильный диагноз и определить истинное состояние больной девушки, которую я оставил в ее маленькой комнате вместе с родителями, которые, окруженные сумраком ночи, сидели у кровати, тревожась за ее жизнь.