Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

— Вдова, говоришь ты? — Я произнес это шепотом, удивленный и заинтригованный внезапными, чисто индийскими ассоциациями Микаэлы.

Но Микаэла, как оказалось, говорила не просто так — она собственными глазами видела во время своего пребывания в Индии вдову, сгоревшую заживо, и она никогда не забудет, как это произошло, сколько бы лет она еще не прожила. Хотя этот ритуал запрещен законом и совершается редко и скрытно, притом что посторонним никогда не разрешается при нем присутствовать, — «тротуарные» доктора и их помощники в Калькутте смогли договориться с двумя индийскими этнографами, которые, желая вознаградить их преданность в деле бескорыстной помощи больным и увечным, согласились показать им нечто такое, что не только потрясло их и ошеломило, но и позволило заглянуть в самую сокровенную глубину национального самосознания. Не все врачи и медсестры, получившие это предложение, воспользовались возможностью провести два дня, путешествуя по разбитым дорогам в поисках отдаленной деревни, которая, несмотря на всю свою убогость, была буквально наводнена туристами и торговцами. Но ничто не могло удержать Микаэлу от возможности самой увидеть древний ритуал, который британская администрация пыталась всей своей мощью искоренить, поскольку знала, что всякий, кто замечен в отвращении к истинному лику смерти в Индии, означающем неприятие духа этой страны, обречен на полную неудачу во всех своих, связанных с любым бизнесом, начинаниях.

Церемония имела место на окраине деревни, в потаенной лощине, и все зрители должны были держаться в отдалении, особенно посторонние люди. Вдова оказалась женщиной лет пятидесяти, высокой и крепкой, которая приняла решение исключительно по собственной воле и сообразно ей одной понятным убеждениям. Видение яркого, мощного пламени, постепенно охватывающего ее, навсегда врезалось в память Микаэлы и Эйнат, которую Микаэла уговорила сопровождать ее.

— Я постоянно удивляюсь, как много времени вы проводили вместе, — сказал я Микаэле, которая вместе с Шиви поднималась по лестнице, не замечая еще, что она забыла захватить лямки, о чем я вскоре «вспомню», что в свою очередь позволит мне вскоре оказаться возле дома другой вдовы, которую, к счастью для меня, ничто и никогда не подтолкнет к огню костра, чтобы доказать всему миру степень ее любви к ушедшему мужу.

— Да, — сказала Микаэла, стряхивая дождевые капли с волос и открывая дверь в квартиру. — Мы много времени проводили вместе, но на все увиденное реагировали всегда по-разному. Даже если зрелище было ужасным, я ушла в приподнятом настроении, точно так же, как и индийцы, которые привели нас туда, и которые, можешь мне поверить, были ничуть не менее современны и образованны, чем мы. Но Эйнат… она была так поражена… Она так испугалась увиденного и так разозлилась на меня за то, что я ее привезла туда, что я думаю… я думаю, что все это началось именно там.

— Началось? Что «началось там»?

— Ее болезнь. Гепатит. Ее ужасное состояние.

— Но что ты имеешь в виду? — нажал я на нее, в возбуждении от мысли, что я подошел вплотную к источнику тайны, перевернувшей мою жизнь.

— Я не знаю. — Микаэла пожала плечами. — Может быть, ее иммунная система настолько ослабла в момент этого зрелища, когда она своими глазами увидела, как женщина в возрасте ее матери медленно входит в бушующее пламя. И когда это случилось, это показалось ей настолько отвратительным, что какой- нибудь вирус мог вполне внедриться в нее.

Когда Микаэла увидела, насколько меня заинтересовал ритуал самосожжения вдовы, она пообещала разыскать парочку фотоснимков, которые один из ее друзей сделал тайком, до того как солдаты, окружившие костер, разогнали толпу. Но они были не в состоянии спасти женщину, от которой вскоре остался один только пепел.

Зазвонил звонок входной двери. Это оказался Амнон, заглянувший проведать Микаэлу, перед тем как отправиться на свое ночное дежурство. Мы были рады видеть его и настояли, чтобы он остался с нами поужинать, после того, как выкупаем Шиви; наблюдая за этой процедурой, Амнон сказал, что, пожалуй, и сам не прочь завести при случае ребенка. Чтобы как-то погасить распиравшее меня возбуждение от мысли, что вот-вот я смогу вернуться на квартиру Лазаров, я предложил ему помочь мне поставить всю мебель на прежние места. Микаэла попробовала отговорить меня, ссылаясь на то, что перестановка ничего не испортила, но я уперся: то, что было хорошо для холостяка, совсем не подходит семейной паре. Кроме того, передняя комната должна всегда быть готовой принять в себя гостей, а не превращаться в спальню. И, чтобы окончательно пресечь всякие возражения, я сослался на статьи подписанного мною договора об аренде, по которому я являлся «ответственным квартиросъемщиком, подписавшим договор и вследствие этого являющимся полномочным представителем владельца квартиры». Вот такого!