Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

Из-за бесчисленных инструментов, заполнявших пространство, на котором проводились операции сердца, само это место превратилось в своего рода приемное отделение, в котором доктор Накаш и доктор Ярден уже поджидали директора больницы. Я тоже стоял здесь же; в углу. Да. И мне было совершенно ясно, что там и будет находиться мое место в процессе операции — в отдаленном углу. В стороне от двух специалистов, ответственных за все, связанное с технической стороной процесса шунтирования, не смешиваясь равным образом с бригадой из трех операционных медсестер, что гротескно делало меня похожим на профессора Адлера, столь же одинокого. В эту минуту он стоял у раковины и мыл руки в глубокой задумчивости, в то время как Хишин и Левин ловили каждое его движение, буквально буравя его взглядами. В операциях подобного рода очень важно наладить взаимопонимание между хирургом и анестезиологами, и после «старта» они договариваются, каким образом отправлять больного «в полет», применяя раствор фентанила, анестетик кратковременного действия, хорошо поддающийся контролю, в противоположность анестезирующему газу, действие которого имеет более общий и неустойчивый характер. Как раз в это время Накаш имел возможность объяснить мне это изменение в первоначальных планах, прежде чем Лазара ввезли в операционную.

И тут же его вкатили. Я обратил внимание на нечто совершенно невероятное: у доктора Накаша тряслись руки. Немного. И все-таки… После того, как он начал вводить коктейль, приготовленный им заранее в две внутривенные линии в запястьях, настал момент для введения трубок, подающих смесь к легким. И снова я увидел, что он, наиболее опытный и точный из всех присутствующих анестезиологов, внезапно пропустил то место, в которое трубка должна была попасть, и не успевший еще потерять сознание Лазар задергался под темнокожей рукой Накаша, как если бы хотел ее укусить. Накаш побелел и вынужден был с силой прижать лицо Лазара, чтобы восстановить контроль. Выяснилось, что трубка вошла слишком глубоко, так что работать могло только одно легкое, и необходимо было вновь вернуться к месту раздвоения и начать сначала, чтобы оба легких оказались в одинаковом положении.

В противоположность этому, столь несвойственному Накашу, волнению, которое лишь усилило мою тревогу, другой анестезиолог, доктор Ярден, работавший с кардиохирургами, сохранял все это время незаметный, но безупречный профессионализм. Он, не теряя ни секунды, нагнулся над правой ногой Лазара, чтобы ввести дополнительную внутривенную линию в случае необходимости срочного вливания крови или раствора, если что-либо пойдет не так. Неожиданно взору всех присутствующих открылись гениталии директора больницы. В совершеннейшем почтении я склонил голову, но в поле моего зрения все оставшееся время оставался его огромный член, в эту минуту тихий, но полный достоинства, не подозревая, правда, что один из присутствующих в операционной готов соперничать с ним во имя невероятной любви. После того, как большой участок тела был очищен бетадином, доктор Ярден ввел в член длинный и тонкий катетер, затем он расстелил стерильное полотенце поверх всего пространства, для защиты от огромной иглы, воткнутой в бедренную вену для дополнительной внутривенной поддержки.

Для меня было ново, что в сложных операциях подобного рода вспомогательные точки были приготовлены по всему телу для того чтобы иметь наилучшую дополнительную, в случае опасности, возможность поставить капельницу с раствором или лекарством. Накаш, который к этому моменту полностью уже оправился и пришел в себя, приготовился вести центральную венозную линию через яремную вену в правый желудочек сердца. Хишин, который смотрел на все эти приготовления с большим интересом, не без колебания предложил свои услуги, но Накаш, горевший желанием восстановить свое достоинство после промаха, допущенного им с трубками, настоял на том, что сделает все сам, и начал расстилать стерильные синие полотенца по всей поверхности груди больного, который уже был провентилирован к этому времени. Он натянул перчатки и с решительностью хирурга ввел в действие венозную линию — быстро и умело. Затем он бросил окровавленные перчатки в бак и кивнул на Хишина и Левина, которые наблюдали за ним с восхищением студентов-медиков первого курса, которым разрешили вкатить больного в операционную.

— Поди сюда и помоги мне, Бенци, — обратился ко мне Накаш так, как обычно зовут ребенка, желая его чем-нибудь занять.