Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии

С конца коридора я увидел, что она все так же сидит на стуле, выпрямившись и скрестив ноги, с сигаретой в руке, и сердце мое переполнилось любовью и участием. Подойдя к ней, я спросил:

— Что происходит? И где Лазар? — Она пожала плечами и улыбнулась с несвойственной ей меланхолией, словно предугадывая худшее. — Ничего страшного, — сказал я ей. — Не беспокойся. Он должен быть где-то здесь, в больнице. Возьми у меня на минуту ребенка и присмотри за ней.

Она загасила сигарету и с готовностью согласилась, словно обрадовавшись возможности сыграть роль бабушки. Я двинулся к отделению хирургии, поскольку знал, что оборудование, которое сэр Джоффри собирался передать Лазару, находилось там. Но в хирургическом мне сказали, что примерно полчаса назад эти двое отправились в отделение скорой помощи.

— Зачем? — в изумлении спросил я и услышал, что сэр Джоффри настоял, чтобы Лазар прошел срочное обследование.

Не переводя дыхания, я помчался в неотложку к огромному удивлению флегматичного англичанина, встретившегося на моем пути; без сомнения, он принял меня за одного из этой пары. В знакомой мне палате скорой помощи я тут же разглядел гриву седых волос, принадлежавшую Лазару. Он лежал на одной из больничных коек, сняв пиджак и обувь, рукава его рубашки были закатаны, он слушал то, что говорил ему заведующий отделением доктор Арнольд, и неопределенно кивал головой. Доктор Арнольд, тихий аккуратный человек, объяснял что-то сэру Джоффри, касающееся показаний ЭКГ. Увидев меня, Лазар перестал кивать и спросил меня на иврите:

— А где Дори?

— Она ожидает вас около дверей офиса сэра Джоффри, — отвечал я. — Хотите, чтобы я сбегал за ней?

— Совершенно этого не требуется. Это ее только напугает. Я выберусь отсюда через минуту, — ответил Лазар и с улыбкой добавил: — Представьте себе… они хотели оставить меня здесь.

Все произошло, когда они хотели проверить оборудование для диализа. Оно было оснащено многими дополнительными электронными системами и приборами, такими, например, как сфигмоманометр и ЭКГ, и желая продемонстрировать их в работе, сэр Джоффри предложил Лазару испытать их на себе — просто из любопытства. Случайный взгляд на показания электрокардиографа обнаружил наличие учащенного сердцебиения, которое Лазар абсолютно не ощущал, ввиду его кратковременности. Техник, обслуживавший аппарат, немедленно обнаружил отклонение от нормы и поспешил вызвать дежурного кардиолога, который изучил показания ЭКГ и тут же предложил госпитализировать Лазара. Но Лазар, не чувствовавший никакой разницы по сравнению с обычными ощущениями, и сэр Джоффри, допускавший, что в аппарате, простоявшем в бездействии долгое время, может что-то разладиться, потребовали повторения теста на другом аппарате, показания которого оказались не просто лучше, но и почти нормальными.

Самый опытный кардиолог, приглашенный, чтобы дать окончательное заключение, предположил, что неблагоприятные показатели вполне можно было объяснить волнением, вызванным стрессом от перелета и всем, что с этим связано. Этот последний кардиолог был родом из Пакистана — английские врачи обычно более осторожны в том, чтобы смешивать тело и душу.

В какой-то момент сэру Джоффри надоели все аргументы, и он отправил Лазара в отделение скорой помощи, где, как он чувствовал, он сможет положиться, на спокойного и надежного доктора Арнольда, который провел дополнительное обследование и решил, что, возможно, имела место ошибка, а показания первой ЭКГ можно признать почти нормальными. Тем не менее давление крови у Лазара было слишком высоким, и доктор Арнольд дал ему десятимиллиграммовую таблетку нифедипина, которая сразу уменьшила показания давления крови. Дал он Лазару и лекарства для приема в течение нескольких ближайших дней и приказал принимать их вплоть до возвращения в Израиль. А затем повернулся ко мне и стал объяснять расшифровки показания ЭКГ, с тем чтобы я, как можно тщательнее, перевел его слова на иврит Лазару, ответственность за визит которого в Лондон, в каком-то смысле, висела на мне, поскольку сам я оказался здесь по его инициативе.

— Я ничего не чувствую. Совершенно ничего. И раньше не чувствовал тоже, — не переставая, повторял Лазар своей жене, извиняясь за это маленькое происшествие, и повернулся к ней, чтобы полюбоваться ребенком, сделав при этом попытку взять его из ее рук.

Шиви была извлечена из своего мешка и удобно устроилась в объятиях женщины, у чьих коленей недавно лежал я сам, сгорая от стыда за собственную несостоятельность.