Гай - Татлин!

Настолько талантлив был этот юный привинциал, что мать с отцом отправили его в Москву. Это было ошибкой. Его глухота, бедность и незнание городской жизни закрыли ему путь к карьере. Он жил на одном черном хлебе и воде и к булочнику ходил через два дня на третий. На остававшиеся деньги покупал книги, ртуть, реторты, серную кислоту.

Именно в Москве он впервые задумал покинуть землю и отправиться в космос. Центробежная сила, думал он, — вот путь. Камера, содержащая человека, запас кислорода и научные инструменты, взмоет в пространство, если стержень, вращающийся на ее крыше, будет раскручивать тяжелые шары с очень большой скоростью. Ничего не выйдет. Затем он подумал о маятниках на конце закрепленного стержня. Когда они начнут вращаться, аппарат наверняка поднимется и улетит в космос, быть может — к луне, быть может — к Марсу. Нет, к самим звездам.

Он бродил по Москве всю ночь, бредя путешествием в космос в своей машине, приведенной в движение центробежной силой. К рассвету он уже понимал, что так сделать не получится. Однако остаток жизни он посвятил тому, чтобы отыскать иные способы проникновения в межпланетное пространство.

Он начал изучать воздух, его потоки, плотность, эластичность. Взялся за органическую химию, чтобы создать подходящее для ракеты топливо, ибо теперь на ракеты для путешествий в космос возлагал он свои надежды. Он выучил высшую математику. Стал одним из тщательнейших и изобретательнейших инженеров. Он размышлял о движении земли, о природе центрифуг, воздушных шаров, птиц.

Брюки его были так перепачканы и прожжены кислотой, что мальчишки на улице дразнились, спрашивая, не крысы ли съели его одежду, но он, разумеется, слышать их не мог. Волосы его отросли до дикарской длины: он никогда не смотрелся в зеркала. Читал «Отцов и детей». Что мог думать он о Базарове? Читал он и Писарева, научившего его приводить идеи в порядок.

После трех лет жизнь впроголодь и напряженных занятий он сдал экзамены, чем заработал место сельского школьного учителя в Боровске Калужской губернии. Он был очень хорошим учителем. Человек, не слышащий вопросов ученика, с самого начала все доходчиво объясняет.

В его боровской квартире сверкали молнии и гремел гром. Гостя, бравшего ложку отведать варенья, которое Циолковский рекомендовал как особенно вкусное, разрядом просто распластывало на полу. Казалось, сами стены сочатся электричеством. От игрушечного осьминога, которого вертели в руках неосторожные, волосы становились дыбом, а от пальцев и башмаков отлетали искры.

Он открыл кинетическую теорию газов и написал по ней доклад в Академию Санкт–Петербурга. Ему ответили, что теория эта известна, и уже столетие как разрабатывается.

Он подал в Академию второй доклад: «Механика живого организма». Физиолог Сеченов прочел, и Циолковского избрали членом Академии.

В 1883 году он начал записывать в дневнике поведение тел, свободных от гравитации и сил сопротивления: тел, к примеру, в кабине космического корабля. Здесь инерция движущегося тела, импульс силы и кинетическая энергия останутся постоянными. Движущееся тело будет продолжать двигаться, покуда с чем–либо не столкнется. Неподвижное тело никогда не пошевельнется, если его не толкнуть. Дом в космосе, отметил он в феврале 1883 года, никогда не рассыплется под тяжестью собственного веса. Человек сможет стоять на острие иголки, причем она не повредит ему ногу. Можно будет удерживать на ладони паровоз. Человек, бросающий в космосе мяч, полетит в одну сторону, мяч — в другую.

Космический корабль, следовательно, будет передвигаться в абсолютном вакууме межпланетного ничто, если из сопла в его корме будет испускаться поток газа.

К 1903 году у него уже была готова стройная теория космических полетов, и он написал формулу второй космической скорости, необходимой для того, чтобы оторваться от земного притяжения:

m 0

V = win ------

m

Таким образом, век свободы и просвещения только вступил в свой третий год, когда сельский учитель из Боровска подарил человеку силу ступить на серый прах луны и всадить красное знамя в то, что может оказаться плейстоценовыми лесами Марса.

В 1885 году, когда ему исполнилось двадцать восемь, Циолковский начал разрабатывать чугунный цеппелин. Поскольку школа отнимала у него весь день, работу над этим проектом приходилось вести урывками. Он вставал с зарей, чтобы успеть хоть что–то перед школой, а после засиживался допоздна.