Юрий Вахтин - Приговор

- Нет, Сан Саныч, я ездила на родину. К маме.

- Замечательно! А что вы грустная такая? Как ваши дела?

- Да ничего хорошего... Проблем много... Уеду, наверное, назад... к маме... Хотя у нее уже давно своя жизнь, и я ей явно буду обузой...

Чугунов всю жизнь проработал в колонии. И хотя большим умом он не обладал, работа с людьми оставила след. Что-что, а настроение человека он мог определить. Он сразу увидел, что Вика нуждается в помощи, ей плохо. Может, это и есть его шанс?

- Знаете что... пойдемте ко мне в гости. Если вас не затруднит, и вы не заняты. Я вас приглашаю. Вы все купили?

- Да нет... Я просто зашла, - Вика замялась.

Что она могла сказать? Что денег у нее на буханку хлеба и полкило ливерной колбасы, которые она и пришла купить себе на ужин? Одевалась Нестерова всегда хорошо. Мать работала на двух работах и еще ставила капельницы на дому, кому-то прервать очередной запой, кому, кто не хотел лежать в больнице, а курс лечения необходим. Она оставляла себе только на еду, все отсылала дочери. Баловали ее и мужчины. Не обладая очень яркой внешностью, Вика не имела проблем среди мужчин.

- Я презираю мужчин, ничего мне не дающих, - говорила она подругам. - Мужики обязаны делать женщине подарки.

Вика сразу заметила, как загорелись глаза у Чугунова. Она давно замечала его симпатию к себе. Он никогда не проходил мимо, всегда останавливался, беседовал и не пропускал ее, чтобы хоть за руку просто дотронуться. И сумки тащил в соседний подъезд только для того, чтобы погладить по спинке на прощание. Он не знал, что Вике еще нет и двадцати пяти, он больше, чем в два раза ее старше. Хотя знай он, это бы еще больше усилило его интерес к Вике.

"Наверное, это мой последний шанс остаться в городе, - подумала Вика. - Что ж, товарищ майор, ведите даму в гости".

Квартира Чугунова находится на элитном втором этаже соседнего подъезда, однокомнатная, но новой улучшенной планировки с дорогой финской мебелью.

- Да, неплохо живет пенсионер, - подумала Вика.

Учитывая, что в последние годы, наверное, все в стране стало дефицитом, даже мыло и стиральный порошок, а простые электролампочки воровали с предприятий. Директора хватались за голову, закупая их коробками. Но все не от жадности, их просто не было в магазинах. Люди не могли их свободно купить. В стране было все, но не у всех. Наверное, такие вот кладовщики, как Сан Саныч, и грели на этом руки. Совсем неплохо грели.

Сан Саныч порхал по квартире, он переоделся в голубой спортивный костюм "Адидас", настоящий, фирменный. Галантный, с выпирающим животиком, он накрывал стол в комнате, на кухне категорически отказался от возражений Вики не беспокоиться.

- Нет! Нет! Викочка! - Чугунов уже не называл ее по отчеству, хотя еще звал на "вы". - Вы для меня очень дорогой, желанный гость!

- Что вы, Сан Саныч, - для приличия стала возражать Вика, - мы и знакомы как соседи. Постоим, поговорим иногда десять минут.

Вика была неплохой психолог, особенно для мужской половины. Она очень умела подогреть, разжечь замеченный интерес к себе со стороны мужчины. Это был талант. Красавицей ее назвать было трудно, но редкий мужчина проходил мимо, не посмотрев на нее и даже не обернувшись. Молодость - ее главный козырь и напористость, решительность - вот, пожалуй, и все секреты.

Сан Саныч накрыл стол. Судя по сервировке, хозяин явно не бедствовал как добрая половина его соотечественников.

- Сан Саныч, я вам столько хлопот доставила, и продукты такие дорогие, - Вика явно кокетничала.

- Я хочу показать. Я не беднее вашего профессора.

Он знал Лобова, несколько раз даже беседовал с ним и по просьбе Лобова доставал двадцать банок растворимого индийского кофе.

- С таким трудом, с такими нервами, - убеждал он Лобова, - только для преподавателей университета. И лишнего взял немного, почти по магазинной цене. Все товары на рынке были в два - три раза дороже.

На столе коньяк и вино иностранного производства, Вика даже не поняла чье, но явно не венгерское.

- Ну-с, что вы пьете, Виктория Викторовна? - Сан Саныч потер руками. - Начнем для аппетита с коньяка, по два глотка?

Вика давно не ела всего этого, даже не видела. Еще с Виктором Иван Егорович привозил им подобные продукты из своего райкомовского пайка. Время шло незаметно. Коньяк отбавлялся. Разговор принимал все более откровенный характер. Сан Саныч давно перешел на ты и к имени Вики добавлял какое-нибудь ласкательное слово: лапочка, солнышко. Вика делала вид, что просто не замечает. Хороший вечер, они мило беседуют о жизни, ну назвал, что в этом страшного? Сан Саныч подсел к захмелевшей соседке, взял ее за руку своими пухлыми пальчиками. Даже однажды, увлеченный своим рассказом, жестикулируя, будто невзначай, взял ее за колено. Перешли к личному. Сан Саныч начал жаловаться на одиночество. Что все есть: квартира, машина, работа хорошая и достаток не последний в городе. Нет главного - уюта в доме, женской ласки, внимания и тепла. А заботы ему и не надо, он сам очень заботливый.