Юрий Вахтин - Приговор

Но почему они расстались, не ответил, сослался на гордость, что никто не пришел мириться. Какая гордость?! Она писала ему записки и передавала с друзьями Ивана, даже когда стали говорить, что Иван женится на Лене. Влюбленный человек очень часто забывает это слово "гордость". Хотя стоит ли любовь унижения, если любовь безответна? Наверное, нет. Но понимаешь это только через много лет.

Уехав с Петром в совхоз, Нина снова, как и тридцать лет назад, каждый день ждала звонка, и снова, как и тридцать лет назад, искала причину в себе. Наверное, она обидела Ивана, отказавшись остаться в городе, он же предлагал и работу обещал найти. Иногда ей хотелось позвонить самой, она даже брала записную книжку с номерами телефонов, хотя номера помнила давно наизусть и домашний, и рабочий. Но что-то, какая-то невидимая сила останавливали ее. Она вот так же садилась в кресло, держала раскрытую записную книжку в руках тридцать минут, час. И потом уже решительно вставала, клала книжку в ящик комода.

У него не хватило смелости даже через тридцать лет объяснить, почему он поступил так в тот вечер. Неужели есть такая сила, способная держать человека говорить правду? Хотя бы тому человеку, который всю свою сознательную жизнь любил тебя. Услышит она ответ на этот вопрос от Ванечки Захарова?

Защелкал замок, это пришел Петруша. Зашел в комнату, включил свет.

- Ма! Ты что сидишь в темноте? Что-нибудь случилось?

- Нет. Почему ты так подумал? Я просто сидела, отдыхала, думала. Я была в гостях у родственников.

- Каких еще родственников? - не понял Петр.

- Бойко. Ты тоже не знаешь, что Иван и Светочка решили пожениться? Вот закончит Иван школу прапорщиков...

- Нет! Ничего себе новость! Хотя я рад за Ивана, - Петр улыбнулся. - Светка - умница, и вообще все при ней, - добавил Петр, показав в воздухе талию, и покраснел.

- Вот видишь, теперь и у нас в этом большом городе будут родственники. Пошли, сынок, я буду тебя кормить. Ты голодный?

- Как сто волков! - ответил Петр и обнял мать. - Мам, какая ты у меня умная, красивая и молодая.

Галина проснулась от стука дождя по железному отливу окна. Встала, накинула халат. Без четверти шесть. Сегодня воскресенье, у нее не было определенных выходных дней, а наоборот, в субботу и воскресенье в ее кафе и ресторане было больше посетителей. У Павла сегодня "законный", как он говорил, выходной, хотя и у него по роду службы очень часто выходные были лишь теоретически. Звонок со службы мог раздаться в любую минуту ночью и днем, в любую погоду, и даже не надо задавать вопросов: почему? Сегодня он ночует у нее, предупредив свою мать и оставив ей телефон Галины. На работе оставить для возможной связи ее телефон он не решился. Нет, не потому, что боится предрассудков.

- Я боюсь, что у нас не все так серьезно, как я бы хотел, - признался он Галине, - и зачем давать повод для ненужных разговоров. Хотя у многих сотрудников родственники и даже жены -кооператоры. Это даже становилось порядком вещей, наверное, потому, что, несмотря на многочисленные указы и постановления ЦК КПСС, трудно было в нашей стране открыть свое дело, не имея помощи в системных структурах. Хотя это не давало никаких льгот. Она исправно платила положенные проценты Королю и его команде. Когда она однажды намекнула Скрыльникову об этом, он даже назвал ей не только количество причитающихся процентов, но и сумму последней выплаты точно до рубля.

- Как!? - удивилась Галина. - Вы там, в конторе все знаете, что мы, кооператоры, платим своим "крышам"? Это же противозаконно. И вы ничего не делаете?

- Галчонок, я понимаю твое удивление, но я капитан КГБ и выполняю приказы руководства, которое безусловно, знает еще больше, чем я. Не забывай, в какой стране и в какое время мы живем. Всех этих "Королей", "Принцев", "Князей" мы знаем давно, они у нас в разработке. Но время идет, и караван, как говорится, тоже идет, - со вздохом ответил Павел. - Одно время за Королем была поставлена круглосуточная слежка, мы каждый миг его знали. Но я знаю не все, как и все мы, мы только звенья одной цепи, а вся цепь уже вверху. К тому же, я следователь, то есть больше кабинетный работник. Я веду работу по уже возбужденному уголовному делу. Это дело по аварии или точнее убийству Елышева. Хотя вердикт "несчастный случай" был все-таки последним в деле. Куда, кому был нужен материал о каждом шаге Короля, я даже не знаю. Я писал рапорта и отдавал начальнику следственного отдела. А Король и его костоломы уже и Северный рынок под себя подмяли и подбираются к центру города.