Этгар Керет - ЯОн

— Она не остывает, и она не вареная. И зачем молчать, можно разговаривать…

— Хорошо, не надо! — сказал Ари и в сердцах встал из-за стола. — У меня уже пропало всякое желание.

Он стал доставать бумажник, но я остановил его.

— Давай я заплачу, — сказал я, не вставая. — Как бы там ни было, в честь свадьбы.

— Иди ты к чертовой матери, — послал меня Ари, но оставил в покое бумажник. — Да, что я, такому гомику как ты, пытаюсь говорить о любви! И дай бог, чтоб еще голубой — вообще бесполый!

— Ари… — попробовал я остановить его.

— Уже сейчас, — Ари вознес указующий перст, — я уже сейчас знаю, что потом буду жалеть, что это сказал. Но от этих сожалений мои слова не делаются менее справедливыми.

— Успехов в личной жизни! — стоял я на своем, и попытался послать ему ту самую природную улыбку, которой страдала официантка. Он сделал некое движение, среднее между «пошел вон» и «будь здоров», и удалился.

— Все в порядке? — издалека просигнализировала мне официантка. — Счет?

Это я опроверг. Я посмотрел на море через стекло — грязновато, но исполнено силы. Посмотрел на рыбу — лежит себе на животе с закрытыми глазами, а тело ее поднимается и опускается, как будто она дышит. Я не знал, курят ли за этим столом, но по все равно закурил послеобеденную сигарету. Да и не был я слишком голоден. Приятно здесь, возле моря, жаль только, что стекла, и кондиционер вместо легкого дыхания ветерка. Я бы мог так сидеть часами.

— Вали отсюда! — прошептала рыба, не открывая глаз. — Возьми такси в аэропорт и садись в первый же самолет, не важно куда.

— Но я не могу так просто, — объяснил я, медленно и отчетливо. — У меня есть здесь обязательства, дело.

Рыба замолчала, я тоже. Через минуту она добавила:

— Оставь, оставь меня! У меня депрессия…

Рыбу мне в счет не внесли. Вместо этого предложили сладкое, а когда я не согласился, просто сбавили сорок пять шекелей.

— Я сожалею… — сказала официантка, и тотчас прояснила, — что Вы не получили удовольствие, — и еще через секунду уточнила, — от рыбы.

— Ну что Вы, — возразил я, набирая по мобилке такси. — Рыба была на все сто! Вообще, у Вас тут очень мило.

Эта штука называется «Золотая палочка», и прежде, чем твоя девушка пописает на нее, необходимо изучить приложенную инструкцию. После этого готовят кофе, едят тортик, как будто никакого напряга и нет, смотрят вместе клипы на музыкальном канале, прикалываются над певцом, обнимаются, поют с ним вместе припев. И снова к палочке. В палочке есть маленькое окошко. Когда в нем видна только одна полоска, значит — все в порядке, а если две — ей богу, всю жизнь мечтал стать папашей.

Дело в том, что он ее любил. По-настоящему, а не как жеваное «ну-конечно-же-я-тебя-люблю». Полюбил навсегда, как в сказках, собирался на ней жениться, вот только эта история с младенцем круто выбила его из колеи. Да и ей это давалось нелегко, но аборт пугал еще больше. А ведь если они все равно думают о семье, значит надо просто немного поторопить события.

— Прикрутило тебя, — смеялась она, — смотри, какой ты потный.

— Конечно! — пытался я смеяться в ответ. — Тебе хорошо, гулёна, у тебя есть матка, а я, ты же знаешь меня, я и от ничего — дергаюсь, а сейчас, когда уже есть…

— Я тоже боюсь, — прижалась она к нему.

— Перестань, — обнимал он ее, — увидишь, в конце концов, прорвемся. Если родится сын, я научу его играть в футбол, а если девочка — и ей это тоже не повредит.

Потом она немного поплакала, он успокаивал ее, и она заснула, а он нет. И тогда ему удалось ощутить, как сзади, глубоко внутри, словно цветы весной, одна за другой раскрываются шишки его почечуя.

Сначала, когда еще не было живота, он старался об этом не думать, и не потому, что это помогало, но, по крайней мере, было куда закопаться. Потом, когда уже немного стало заметно, начал воображать его, сидящего у нее в животе, маленького такого придурка в костюме начальника. И в самом деле, откуда он знает, что у него не родится какая-нибудь холера, ведь дети — это как русская рулетка, никогда сначала не знаешь, что получится. Однажды, на третьем месяце, он зашел в универмаг купить что-то для компьютера и увидел там отвратительного толстого мальчишку в комбинезоне, заставляющего мать купить ему какую-то игру и угрожающего выброситься через перила второго этажа.

— Эй ты, шантажист! — крикнул он снизу мальчишке. — Прыгай! Докажи, что ты мужик! — и сразу же удрал оттуда, пока истеричная мамочка не привела охранника.