Джон Кинг - Фабрика футбола

Ты уже здорово набрался после десяти пинт пива, с нормальным музыкальным автоматом и бессмысленно тыкающимися туда-сюда молодыми телками – в основном шлюхами в мини-юбках, черный хлопок складывается на их задницах в графическую гармошку – не лучшее утешение для глаза после уже увиденного: нескольких голубых, торговцев краденым ненужным дерьмом и еще проституток, с ногами, расползающимися в стороны как по маслу. Ты говоришь им подождать немного, потому что выпиваешь со своими приятелями, опрокидываешь самое дешевое пиво раз за разом, и каждый заход – как будто оно последнее в твоей жизни. Восемь вечера, вот уже девять – вечер разгоняется как паровоз – чем дальше, тем быстрее. Обычный конец недели – впереди два дня без работы, и пиво – как мятный рай, ни дать ни взять. Охлаждает, освежает горло.Химические пузырики, незатейливо сварганенные душевными пивоварами для пивных вандалов. Народ, все мои приятели, пьют и пиздят ни о чём, ни о чём, что можно будет вспомнить завтра, а музыка – такая громкая, что нужно орать. Но электрический бит становится самым главным, вносит ритмичность в происходящее, отменяет мышление как факт и чтобы ты ни пиздел, чтобы ты ни выворачивал своим пустым языком – не важно. Чем больше ты напиваешься, тем больше ты понимаешь: одно в голове – другое на языке. Мог бы говорить о чём угодно. Хуй с ним. Лучше опустить денежку в автомат, нажать на кнопку, пройтись через страницы и выбрать песню. Всё очень просто. Даже полный балбес справился бы без труда. А вот к бару подобраться – трудно. Тут нужно быть наполовину невменяемым, чертовски упертым, таким как я сейчас, и мне наплевать на условности, я просто пробиваюсь сквозь толпу, прорываюсь к барменше с большими сиськами, рвущимися наружу из-под блузки. Она надувает свои пухлые накрашенные губки и ведёт себя пафоспо, даже агрессивно. Знает, что может так себя вести; как принцесса – ведь вокруг так много накачавшихся парией, все смотрят на неё, ей это просто охренно нравится, она обожает ситуацию – жизнь прекрасна – и ты говоришь ей: два вот этих, пива, милочка, да ты, с разрывающейся блузкой, сиськами, стучащими как молоты – неприкрытыми прелестями, заставляющими гормоны бушевать, а потому, если каким-то мудакам не нравится, что ты тут пробираешься, распихивая их, то пусть они заткнутся все, потому что ты пьян, ну а самое главное – ты тут с конкретной командой парниш, которые, если понадобится, пристроют кого надо головкой к расписному окошку бара и отправят целовать асфальт, чтобы так не смотрел на тебя и твоих друганов. Так, без проблем, ты доживаешь до десяти вечера, проносящегося перед тобой как ракета, все эти лица, освещенные сверху, смешиваются, цвет их мутирует после каждой пинты, люди начинают напоминать восковые фигуры, и вот он момент – последнего заказа, всегда неожиданный, слишком ранний, бледные лица растворяются в сигаретном дыму, в воздухе – запах духов, сладкий запах, но ты хочешь выпить ещё, заказываешь двойной раунд, опрокинуть по паре пинт па брата не повредит, а этот хрен за барной стойкой пытается выдавить тебя из «его паба», грубит. Теперь можно: он уже получил твои деньги, и касса просто лопается от них, он хочет свалить к себе наверх и усесться перед своим новым теликом с объёмным звуком, а касса – она полна твоих денег. Надо разгромить это место, разбить пару окон, пока эту шлюху-барменшу, стоящую па четвереньках, трахает хозяйский пес. Парни начинают ржать, представляя картину. Л хозяйский пёс на самом деле – ротвеллер, так что, давайте ребятки, допивайте, допивайте, джентльмены, ПАЖААЛЛЛСТА! А иначе напустят на вас собачку, он именно это имеет в виду, небольшой разогрев для кобелюги перед глубоким введением его члена в женскую анатомию. А на улице холодно, и ты хочешь есть, есть хочется страшно, потому что пиво вымывает желудок до блеска. А к гамбургер-вагону стоять под моросящим дождём идут только нищие недоумки, слишком далёкий этот поход за гамбургером, сделанным из кошачьих консервов, и вот вы все согласились – идём в карри-хаус. Его вкус – уже на языке. Красные бархатные обои на стенах и Рави Шанкар «за сценой» настраивает свой ситар, и хотя ты не признаёшься в этом, ты знаешь – звучит он волшебно, охуительно волшебно, особенно сейчас, когда ты пьяный и пялишься на тарелку с пловным рисом, удивительный звук, совершающий кислотные развороты у тебя на глазах, где-то там на дне тарелки, разноцветной и пригодной для мытья в посудомоечной машине.