Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь

Выбравшись изо рта, LittlePeople спускаются на столики под Усикавой — и, дрожа всем телом, начинают расти. В зависимости от ситуации, они способны принимать любые размеры — от трех сантиметров до метра. На этот раз они вырастают сантиметров до шестидесяти, перестают дрожать и друг за дружкой спускаются на пол. Лица их не выражают ничего. Хотя и масками не назовешь. Обычные лица, как у людей, только меньше. Просто мимика им сейчас не нужна.

Судя по их движениям, LittlePeople не спешат, но и не мешкают. Времени у них ровно столько, сколько требуется для выполнения работы. Не много, но и не мало. Все шестеро, как по команде, садятся на пол кольцом метра два в диаметре.

Вот один поднимает руку, вытягивает из воздуха тонкую нить сантиметров пятнадцать длиной — полупрозрачную, бело-кремовую — и опускает на пол. Второй делает так же. За ним еще трое. И лишь последний поступает иначе. Поднявшись с пола, взбирается обратно на столик, протягивает руку к шевелюре на приплюснутом черепе Усикавы — и вырывает оттуда волосок. Дзынь! Привычными движениями первый из LittlePeople сплетает вместе пять воздушных нитей с волоском Усикавы.

Вот так шестеро LittlePeople плетут новый Воздушный Кокон. На сей раз все молчат. И хором ничего не выкрикивают. Просто извлекают из воздуха нити, вырывают из шевелюры Усикавы волосок за волоском — и спокойно, методично выплетают ажурную конструкцию. Несмотря на мороз в зале, изо ртов у LittlePeople не вырывается ни облачка пара. Что наверняка удивило бы случайного наблюдателя, если б он здесь появился. Или уже не удивило бы — после стольких странностей, случившихся до сих пор.

Но как бы упорно LittlePeople ни работали (а они вообще никогда не отдыхают), — сплести Воздушный Кокон за одну ночь даже им не под силу. Для этого им необходимо как минимум трое суток. Но они, похоже, не очень спешат. До того, как труп Усикавы снова станет гибким и его сожгут в печи, остается еще два дня. Они это знают. И за две ночи как раз все закончат. В их руках — ровно столько времени, сколько нужно. А усталость им не знакома.

Усикава лежит на столиках в голубоватом лунном свете. Рот его распахнут, глаза под полоской ткани широко открыты. В его последнем взгляде застыл дом, отстроенный под ключ в Тюоринкане, и бестолковый пес, резвящийся на газончике перед входом.

А частица его души постепенно превращается в Воздушный Кокон.

— Тэнго, открой глаза, — говорит Аомамэ полушепотом.

Тэнго открывает глаза. И время снова приходит в движение.

— Посмотри на небо, — просит Аомамэ.

Тэнго поднимает голову. Как раз в эту минуту облака расходятся и над голыми ветками дзельквы появляются две луны. Большая желтая — и маленькая, чуть кривая и зеленоватая. Маза и Дота. Даже краешек облака, проплывающего мимо, окрашивается в желто-зеленоватый. Будто подол длинной юбки чуть измазался в краске.

Тэнго смотрит на Аомамэ. Рядом с ним — уже не костлявая, вечно недоедающая десятилетняя пигалица в поношенных платьицах с чужого плеча, кое-как постриженная матерью «под горшок». От прежней Аомамэ почти ничего не осталось. И все-таки он узнаёт ее с первого взгляда. Ошибки нет. Взгляд этих глаз за двадцать лет ни капельки не изменился. Такой же волевой, уверенный, чистый. Взгляд человека, отлично знающего, что ему нужно. Те же глаза снова смотрят на него. И заглядывают ему в самую душу.

За двадцать лет, проведенных ею в неведомом Тэнго мире, Аомамэ превратилась во взрослую красивую женщину. Но Тэнго мгновенно впитывает все, что с нею произошло, в свои плоть и кровь. Ведь теперь он — из одного с нею мира. Ее опыт принадлежит и ему.

Нужно что-то сказать, думает Тэнго. Не получается. Его губы чуть подрагивают в поисках нужных слов, но ничего подходящего не находят. Изо рта вырываются лишь облачки белого пара — одинокие островки, затерянные в воздушном океане.

Глядя прямо ему в глаза, Аомамэ коротко — раз-два — качает головой. Он понимает, что это значит. Не нужно ничего говорить. Она стискивает его руку в кармане. Ее пальцы не разжимаются ни на секунду.

Мы видим одно и то же, — тихо произносит Аомамэ, заглядывая в Тэнго все глубже. Одновременно и спрашивает, и подтверждает. Ответ ей известен заранее. Но лучше все-таки убедиться.

В небе висит две луны, — продолжает она.

Тэнго кивает. Да, лун и правда две. Но вслух не говорит. Почему-то речь не дается ему

Закрыв глаза, Аомамэ наклоняет голову и приникает щекой к его широкой груди. Прижимается ухом к его сердцу. Прислушивается к его мыслям.