Роберт Стиллер: А будь кем хочешь

Только маленький кружок светилсся в полумраке. Лежа в постели, они все ждала, когда же ястреб спрячет голову под крыло. Так ли они делают?

Не дождалась и заснула.

Глядя на уснувшую девушку, Фрис подумал: Если бы я был меньше.

И уже видел вокруг себя — вкруг — как бы столбы, желтые и такие высокие, что что их вершины, выгнутые друг к другу, исчезали во мраке. С лицом тут же, у земли, лежал, однако, сразу же двинул с места, побежал вперед, на скольких же ножках? Каждая стена была ему одинаково хороша, и головой вниз сбегал, взбирался, а затем почувствовал ее запах. Кто бы мог допустить, что уже сегодня будет сидеть на ложе принцессы?

Мрак заколебался.

И вот уже Фрис сидел на краешке ее ложа. Под тяжестью его тела прогнулось, и разбуженная, видя над собой мужчину, издала в ужасе крик.

В соседней комнате король проснулся и вошел в спальню своей дочери. А перевоплотившийся в муравья Фрис уже вспинался назад, на свою жердочку.

Кто–то здесь есть, крикнула.

Отец зажег свечи и осмотрел комнату. Блеск отразился в желтых глазах ястреба, сидящего в клетке. Что–то тебе приснилось, сказал король, или тебя вырвал из сна лепет птицы.

Какой–то человек сидел на моей кровати!

Вбежала вызванная королем стража. Определенно никого не было на коридоре. Осмотрели всю комнату, и даже под кровать заглянули; пересмотрели занавеси и коробы, выглянули за окно: гладкая стена, нигде не следа человека.

Меча они не увидели. Фрис оставил его в щели стены заклиненным.

Отец сказал: велю вынести эту птицу, чтобы она тебе не мешала спать.

На это она не согласилась.

Чуть король снова вытянулся и задремал, вырвал его из сна отчетливый крик дочери.

Снова сидел возле меня чужой мужчина!

Король разгневался.

Нет никого! Что ты вытворяешь? Мерещится тебе мужик в постели! Но погоди, скоро возьмёт тебя уже твой наречённый. Может, те, в курганах, тоже знают, как будить женщину и как её снова усыпить, чтобы не бросалась в пустой постели. Если ещё раз крикнешь, пригрозил, тотчас же тебе покажу, что значит иметь отцом короля и как будить его по ночам от бабских привидений.

Накричал на неё и ушёл.

Долго лежала она в тревоге и не могла уснуть. Не могла заблуждаться. Если наречённый за ней пришёл таким образом, что ж? Ему легко выйти а хоть бы из–под земли. Неужели в последний раз она видела солнце?

А в это время Фрис муравьем снова шёл к ней. На этот раз выбрал иной путь. Вполз под одеяло и долго искал себе места. От головы до стоп узнал её тепло и запах. Блуждал в волосах. И, хоть её так хорошо всю помнил, что казалась ему не больше, чем если бы стояли лицом к лицу, только оба в человеческом облике, всё же несколько раз заблудился. Не сбивала его даже разница роста: как же может быть иначе, пока он в образе муравья? Ещё более его поразила такая огромная красота!

Однако, раз чуть жизни не лишился. Шёл от её колена вверх. Затем нога её дрогнула.

Наконец, выбрал место у её грудей и подумал: Теперь хочу быть мужчиной.

Ах, случалось ли какой–нибудь девушке получить вдруг неизвестно откуда юношу, тут же, возле с себя, в своей же собственной рубашке?

Как же тесно стиснуты были они ей. Треснула при первом движении: его? или её? 3адохнулась и приглушила свой крик ладонью, поднесённой к губам. Это был приказ отца. И в короткой возне спали с них последние лоскуты тонкого полотна. Ее сердце, страшно бьющееся, было так близко, что уже неизвестно: в ком из них двоих? В тревоге одна мысль: как набрать воздуху?

Как бы там ни было, не имел двадцати голов. Вздрогнула от короткой боли. А то? уже не то. Собственное дыхание и ладонь, прижатая ребром к устам. Когда отняла, наконец, эту ладонь от зубов и посмотрела ему прямо в глаза, спросил: Чего ты боишься? Вопрос её и был ответом: Ты не из кургана?

Тут только удивился. А почему должен быть из кургана? Я Фрис. А ты?

Ингер.

И, кладя ему ладонь на плечо, сказала: это хорошо что так случилось. Была наречена тому, кто живёт под землёй. В четверг должен был меня забрать. Какой это день?

А ночь была именно со среды на четверг! И объяснила она ему, что тот дик, роящий в старых кургана, сбирает с ее отца дань в свиньях и в дочках. А именно было их всего три брата: трёхголовый, шестиголовый и девятиголовый. Этот последний, наихудший, за первого высватал одну из сестёр, за другого другую, и, наконец, сам испросил третьей, Ингер. А вдобавок — кто из них приходил, требовал по одной свинье на каждую пасть. Тут три свиньи, там шесть, и там опять же девять. Король пришел к выводу, что, если дальше так пойдёт, ему не хватит в государстве свиней. Поэтому не отказал руки дочери первому, и с тех пор отнимал по три свиньи при каждом посещении.