Пол Остер - Сансет Парк

Он решил не торопиться, вернуться к прежнему плану и поговорить сначала с отцом.

Сейчас — утро понедельника, пятого января, и он только что позвонил отцу в офис, чтобы узнать, что его отец улетел назад в Англию вчера по срочному делу. Он спрашивает, когда мистер Хеллер вернется в Нью Йорк. Это неизвестно, отвечает ему голос. Позвоните в конце недели. Тогда могут быть какие-то новости.

Спустя девять часов, он опять звонит на ньюйоркский номер своей матери. В этот раз она — там. Она берет телефон и отвечает.

Два лучше одного. Один лучше четырех. Три может быть слишком много или как раз. Пять — слишком далеко. Шесть — это бред.

Она идет дальше, все глубже и глубже в подземный мир ее пустоты, место, где все отлично от нее самой. Небо над ней — серое или голубое, или белое, иногда желтое или красное, временами фиолетовое. Земля под ней — зеленая или коричневая. Ее тело находится в пересечении земли и неба, а принадлежит ей и никому другом. Ее мысли принадлежат ей. Ее желания принадлежат ей. Потерявшись в одной реальности, она начинает блуждать в двух, трех, четырех, пяти. Иногда в шести. Иногда, даже в шестидесяти.

После неудобной сцены с Алис прошлым месяцем она поняла, что ей придется все делать самой. Из-за работы ей не хватает времени пойти учиться, терять драгоценное время в метро на дорогу в какой-нибудь институт. Работа — самое главное, и если она надеется добиться прогресса, она должна работать беспрерывно, с учителем или без, с живыми моделями или без, потому что суть ее работы находится в ее руке, и когда она сподобится подняться за пределы себя, она сможет захотеть увидеть эту руку. Эксперимент показал, что вино помогает ей в этом. От пары бокалов вина она забывает себя, и тогда она начинает путешествовать, часто до самой глубокой ночи.

Человеческое тело — странно, несовершенно и непредсказуемо. У человеческого тела — много секретов, и оно не раскроет их кому угодно, за исключением тех, кто умеет ждать. У человеческого тела есть уши. У человеческого тела есть руки. Человеческое тело создается внутри другого человеческого тела, и человеческое создание, появляющееся из другого тела, обязано быть маленьким, слабым и беззащитным. Человеческое тело создано по подобию Бога. У человеческого тела есть ступни. У человеческого тела есть глаза. Человеческое тело многочисленно в видах, в проявлениях, в размерах, формах и цвете, и взгляд на одно человеческое тело означает запечатлеть в себе только это одно тело и никакое другое. Человеческое тело может быть запечатлено, но не может быть пóнято. У человеческого тела есть плечи. У человеческого тела есть колени. Человеческое тело — это и объект и субъект, границы внутреннего, невидимого глазу. Человеческое тело вырастает из малого в младенчестве до большого взрослого, а затем начинает умирать. У человеческого тела есть бедра. У человеческого тела есть локти. Человеческое тело живет сознанием, поселившимся в человеческом теле, и жить внутри человеческого тела, населенным сознанием и отделяющим это тело от других — это жить в мире других тел. У человеческого тела есть волосы. У человеческого тела есть рот. У человеческого тела есть гениталии. Человеческое тело было создано из пыли, и, когда оно перестает существовать, возвращается в перворожденную пыль.

Она работает сейчас, используя разные средства: репродукции картин и рисунков различных художников, черно-белые фотографии обнаженных мужских и женских тел, фотографии из медицинской литературы младенцев, детей и стариков, длиной с человеческий рост зеркало, укрепленное ею на противоположной от кровати стене, чтобы видеть себя целиком, порнографические журналы на различные вкусы и привязанности (от позирующих свои прелести женщин до совокупляющихся разнополых пар, мужчины с мужчиной, женщины с женщиной, трое, четверо, пятеро участников всех возможных математических комбинаций) и небольшое карманное зеркало, которым она изучает свою вагину. Внутри ее распахнулась дверь, и она открыла для себя новый образ мышления. Человеческое тело — это инструмент знания.

Больше нет времени для ее картин. Рисунки — гораздо быстрее и более ощутимы, лучше подходят срочности ее проекта, и она заполнила прошедшим месяцем один альбом за другим, стараясь освободиться от ее прежних методов. После того, как она приступает к работе, первый час она разогревает себя концентрацией на деталях, отдельных частях тела, выбранных из ее коллекции видов или найденных в зеркалах. Страница кистей рук. Страница глаз. Страница ягодиц. Страница самих рук. Затем она приступает к целым телам, портретам отдельных фигур в различных позах: обнаженная женщина стоит задом к зрителям, обнаженный мужчина сидит на полу, обнаженный мужчина лежит вытянувшись на постели, обнаженная девушка присела на землю и мочится, обнаженная женщина сидит на стуле с закинутой назад головой, поддерживая правой рукой правую грудь и ухватившись левой рукой за сосок левой груди. Это интимные портреты, говорит она себе, не эротические рисунки, человеческие тела занимающиеся тем или иным, когда никто не видит их, занятий, а если у многих мужчин на этих портретах напряженные пенисы, то это потому, что в среднем за день у мужчин бывает пятьдесят эрекций и полу-эрекций — так ей сказали. Затем, в последней части упражнений, она собирает эти фигуры вместе. Обнаженная женщина с младенцем на руках. Обнаженный мужчина целует шею обнаженной женщины. Обнаженный старик и обнаженная старуха сидят обнявшись на постели. Обнаженная женщина целует мужской пенис. Двое лучше одного, и последующая загадка тройки: три обнаженных женщины; две обнаженные женщины и обнаженный мужчина; одна обнаженная женщина и два обнаженных мужчины; три обнаженных мужчины. Порнографические журналы довольно откровенны о подобных ситуациях, и их открытость вдохновляет ее на работу без малейшего страха или колебания. Пальцы вошли в вагину. Рты покрыли пенисы. Пенисы вошли в вагины. При этом очень важно указать на разницу между фотографией и рисунком. Если одно не оставляет ничего для фантазии, то другое может существовать лишь в воображаемой реальности, и потому она с яростным пылом приступает к рисованию, при этом она никогда не копирует рассматриваемые ею фотографии, а использует их, чтобы придумать новую сцену. Иногда ее охватывает возбуждение при виде того, что выводит ее карандаш, возбуждение, потому что картины начинают пузыриться в ее голове во время рисования, похожие на те, которые пузырятся во время ее ночных мастурбаций, но возбуждение — это лишь побочный продукт ее воодушевления, а главное — это то, что она чувствует, как работа требует ее, постоянное, давящее желание сделать правильно. Рисунки, обычно, рисуются грубыми штрихами и остаются незаконченными. Она хочет, чтобы ее человеческие тела передавали удивительную странность того, что живо — не более того, но как можно больше. Ее не заботят идеи красоты. Красота сама побеспокоится о себе.