Игорь Удачин - Ковчег

Откуда он появился?

Из каких запределов?

Что за ветра носили его по свету?

И к чьим берегам, позабавившись, прибили?

Хоть это и не казалось до сих пор расчудесным удовольствием, а было, скорее, чем-то близким к самоистязанию — Занудину не хватило сил отгородиться от нахлынувших воспоминаний…

Если все вокруг не так, если все, что тебя окружает, бессмысленно и презренно — то вот они, два единственно возможных положения:

ПОЛОЖЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ты — безумен

ПОЛОЖЕНИЕ ВТОРОЕ

Безумен Мир, в котором тебе выпало жить

Мир, в котором вырос Занудин, так и не стал ему родным. Дар ли, уловка, пьяная прозорливость — но даже кривлявшийся Поэт, возникало подозрение, без особого труда угадал в нем это…

Детство. Короткоштанное, веснушчатое, наивное и безрадостное. Игрушки с ошарашенными пуговичными взглядами, помятыми стежками-ухмылками. Две. Три. Четыре армии оловянных солдатиков, убивших друг друга затем, чтобы никогда не воскреснуть ни на том, ни на этом свете. Братская могила, завернутая в газету — в руках отца, направляющегося к мусоропроводу. Глупые, злые сверстники. Не успевающие заживать ссадины на коленках. Каждое лето — в пыльном городе, вдали от природы. Спичечный коробок с молочными зубами — его «пиратское» сокровище. Другое сокровище — фотоаппарат. Снимков не сохранилось, но это, быть может, к лучшему — ведь они никогда не получались хорошими. Так и детство мерещится теперь испорченным кадром, не подчинившим себе пеструю картинку рая…

Юность. Дурацкая, бесцельная, обидная. Со смутными, заживо погребенными надеждами. Сам себя считаешь пустышкой и слизняком и сам же с шашкой наголо по поводу и без повода рвешься это опровергать. Отсюда глупые ситуации, насмешки, любовные разочарования. Самый тяжелый удар юности — гибель родителей в авиакатастрофе. Ржавым гвоздем хотелось выцарапать на собственном сердце чудовищные слова: «Пропадите пропадом все, кто не рожден поменяться с ними местами!..»

Занудин взрослеет. И вроде бы все ничего, жизнь потихоньку налаживается. Многих отпугивают его накопившиеся за прожитые годы инфантильные странности, но появляются и те, кого по особенностям сложившихся отношений принято называть друзьями. Кто знает, что находили эти люди в дружбе с малохольным Занудиным. Может, ощущение личного превосходства. Может, этакую отдушину и «компанию» для своей собственной внутренне ощущаемой чудаковатости. Позже Занудину придется признать: это были не то что бы друзья, а, скорее, временные попутчики. В тот период Занудин волей-неволей отдается власти общепринятого жизненного шаблона. На что это похоже? На транспарант на демонстрации. Подстраиваешься и движешься, равняясь на него — потому что так делают другие. Задумываться не положено. Культ непрекращающегося увеселения и прожигания жизни, разнузданные сборища, женщины по вызову, слепое преклонение перед модой, самоутверждение любой ценой, невежество… А ведь вряд ли, по совести, подходило все это Занудину. Да сам он разве не понимал? Все, что лживо, было Занудину неинтересно — а большая часть того, чем наполнена жизнь, представлялась ему лживой.

И снова смерть. Смерть младшей сестры. Занудин в одиночку поднимал Эльвиру на ноги, заменил ей погибших отца и мать, трепетно вводил в мир, который и сам пытался понять и полюбить через призму детского, ничем не замутненного восприятия. И вот оно, жестокое поражение. Эльвира кончает жизнь самоубийством. По-че-му?.. «Это ужасная трагедия, но надо быть сильным, надо жить дальше», — скажет кто-то, и Занудин, конечно, послушается этих избитых слов, будет продолжать жить дальше. Или нет… Не жить уже, а тупо существовать. И чтоб рядом не было никого, кто захочет запустить свое гадкое, влажное щупальце тебе в душу! Чужое сочувствие — бремя. Понимание — непозволительная роскошь.

6:00 — на работу. 19:00 — с работы. Ужин, телевизор, сон. 6:00 — на работу. 19:00 — с работы. Ужин, телевизор, сон. 6:00 — на работу. 19:00 — с работы. Два мучительных выходных, во время которых ничего не происходит. И опять. 6:00 — на… 19:00 — с…

Кому из несметного числа хоббитов современной действительности это не знакомо?

Но кто-то умеет мириться и приспосабливаться. А кто-то заживо умирает…

Беспросветность. Апатия оттого, что по-настоящему не представляешь, для чего этот запланированный распорядок. Для зарабатывания денег, если не осталось больше вещей, на какие хотелось бы их тратить? Чтобы вписаться в унизительную схему этого чуждого мира?..