Игорь Удачин - Встретимся в Эмпиреях

Вскидываю жгущий ладонь «мунд», опираюсь для лучшего прицеливания челюстью о ключицу и включаюсь в пальбу. В такой суматохе панически боюсь задеть людей непричастных к разыгранной вакханалии — но на зло между мной и противником, укрывшимся в дальней части залы за дверью сортира, то и дело кто-нибудь да маячит. А вот с диким воплем валится с ног как раз один из таких мельтешивших, вцепившись руками в простреленную лодыжку. Не знаю, чье попадание — но не мое.

— Всем оставаться на местах! Кто побежит — получит пулю в затылок! — неистово горланит Демон, не теряющий надежды восстановить контроль над порядком событий.

Внял ли кто его угрозам? Увы…

Уже в следующий момент один из отчаянных потворщиков неразберихе накидывается со спины на меня, заваливает на пол и посыпает сверху увесистыми тумаками. Успеваю заметить, что Демон видит, в каком я несладком положении. Но в ту же секунду Нарожалло находит силы скинуть с себя Демона и пытается улизнуть. Забыв про меня, Демон его догоняет, лупя на ходу руками и ногами — имей мой товарищ пятую конечность, клянусь, лупил бы и ей. Слива тем временем — единственный, кто прикрывает нас, перестреливаясь со спутавшим все карты роковым «десятым номером», обосновавшимся в сортире.

В очередной раз сильно бьюсь лицом об пол. Лицо затекает, а дурацкий леденец проваливается глубоко в глотку и лишает дыхания. Покрывшись испариной, чудом выхаркиваю его — веселенького цвета, клубничный, крошится теперь под локтем, и рука очень некстати липнет к полу. Внутри меня происходит нечто схожее с туго натягиваемой тетивой лука ― вот-вот вырвется стрела скопившегося и готового смести все на своем пути буйства. Трясясь от ярости, перекатываюсь с живота на спину — за это время успеваю получить еще несколько болезненных ударов. На секунду передо мной возникает красная, будто бы крапленая, физиономия напавшего. По годам он годился мне в отцы ― подобно остальным, на кого в этот злополучный день мы решили нагнать страха, поистине не ведая что творим. Как стройна, как безукоризненна всегда теория — и как неприглядны плоды ее претворения в жизнь!.. Наотмашь бью напавшего пистолетом в челюсть. Краснолицый, закатив глаза и обмякнув, теряет сознание.

— Я подстрелил его! — эхом по всему помещению разносится вдруг Сливин радостный вопль…

Что-то неестественное и жуткое слышится мне в этой радости. Поднимаю взгляд. В ту же секунду раздается очередной выстрел, и Сливу, крутанув волчком, расстилает по полу.

— Слива-а-а!!

Со всех ног мчусь к нему, не забывая при этом как можно ниже пригибаться к полу. Стрельба продолжается, и я даже сквозь маску чувствую потоки горячего воздуха, прогоняемые пулями, то слева, то справа проносящимися у моих висков. На бегу успеваю заметить недвижимое тело «десятого», распластавшееся поперек прохода в злосчастный сортир. Вот в кого попал Слива, прежде чем сам стал жертвой точного выстрела… Оружие есть и у других! Кто-то наверняка успел укрыться! Без всякого зазрения совести они отстреляют нас как глупых кроликов!.. Сердце колотится так бешено, точно вот-вот выпрыгнет из груди.

— Слива! — добегаю и падаю перед ним на колени.

Жилетка с рубахой сырые от крови. У парня пробита грудь. Из моей же — не тронутой пулей груди — рвался беззвучный вопль отчаяния. Боже…

— Я сейчас поднимусь, Гоголь. Надо уходить…

Вздрагиваю, словно со мной заговорил покойник. Возникает отвращение к себе, что похоронил Сливу преждевременно. Тут же даю себе мысленную клятву: сделаю все, чтобы вытащить его отсюда… в этом сотворенном нашими собственными руками горниле ада его не оставлю!

— Конечно, Слива, конечно. Ты точно сможешь встать? Идти, опираясь на меня, сможешь, брат?

— Идти?.. Я побегу, Гоголь! Мне… страшно. Разве ты не понимаешь?.. Кхы-кхы (кашляет)… — пытается сорвать с себя маску, но я не позволяю.

Поднимаю голову и ищу взглядом Демона. Обзору немного мешает бильярдный стол, за которым мы со Сливой хоть как-то укрыты от пуль.

— Демон! Демо-о-он! Э-э-эй!

Разволновавшись, напропалую звал своих друзей по именам. Заметил ли сам тогда? И было ли это так важно?..

Демон уже в другом конце залы. Обосновавшись за опрокинутым на пол несгораемым шкафом, отстреливается с двух рук (второй пистолет — трофейный). Я потрясен: все это время с железным упорством он не отпускал Нарожалло от себя ни на шаг, и даже теперь тот вновь подмят под его коленом.

— Я узнал тебя, змееныш, на! Узна-ал! — хрипит Нарожалло в порыве неконтролируемой ярости. Ярости, которая в определенный момент способна пересилить любой страх, даже за собственную жизнь.