Урс Видмер: Господин Адамсон

Итак, я рассказал Биби, как познакомился с господином Адамсоном — здесь, в саду на скамейке, на которой я сейчас сижу. Как я догадался, что он — покойник. Как я — отчасти намеренно, частично по роковой ошибке — попал в мир мертвых и как выбрался оттуда. И о том, что господин Адамсон рассказал мне, как он и София провели в Микенах четыре счастливых, полных любви дня и ночи. Да-да, именно так. И что Агамемнон, ее отец, был плодом этой любви. Запретным плодом и, вероятно, тайным. Как господин Адамсон с моей помощью — он, мертвец без плоти и сил, не мог обойтись без меня — искал ее. Как нам удалось в последний момент спасти клад. Что этот клад — чемодан с неизвестным мне содержимым — спрятан в сарае виллы господина Кремера и есть надежда, что он все еще там, хотя прошло уже больше полувека. Мы разговаривали в 2011 году, а тогда был 1946-й. Но вилла еще стоит, точно такая же, как и раньше, и даже самшитовая изгородь ровно подстрижена, насколько я успел заметить во время нашего визита к Белой Даме два дня тому назад. Всего два дня назад! Ну вот. И если я передам ей, Биби, подарок господина Адамсона, то цель моей жизни можно считать достигнутой. Остальное будет подарком. И еще я добавил, что верю каждому слову господина Адамсона. Раз он сказал, что там клад, значит, там клад. Я утаил, что видел господина Адамсона, а он видел ее.

— Дружище! — воскликнула Биби. — Если мы сейчас же отправимся, то успеем на утренний самолет.

Она подошла к Джейми, которая заснула на своем табурете, положив голову на стойку, потрясла ее и показала на пустые пивные банки. Во время моего рассказа она построила из них высокую пирамиду. Пили мы исключительно «Будвайзер», но в пирамиде странным образом оказалась одна банка из-под пива другого сорта. «Шлитц». Словно сбой в генетической программе. Господи, неужели мы все это выпили?

— Запиши на мой счет, — распорядилась Биби, — мы спешим.

Джейми кивнула еще в полудреме, глядя на нее бессмысленным взглядом. Капитан и шериф тоже по-прежнему торчали в баре. Шериф сидел на полу, вытянув ноги и привалившись спиной к стене, он спал. Дыхание с хрипом вырывалось из его полуоткрытого рта, нижняя губа отвисла. Капитан Бриггс, наклонившись вперед, сидел в инвалидном кресле. Глаза открыты, он не шевелился. Может, умер.

Биби и пьяная вела машину, как профессиональный шофер-дальнобойщик. Улицы опустели, только фиолетовая дымка указывала на скорое наступление утра. Мы ехали назад той же дорогой, только намного быстрее, так как Биби не обращала внимания на ограничения скорости. Разрешалось максимум сорок миль в час, но с этим она не могла смириться. Я, не пристегнувшись, сидел рядом с ней — в пикапе, правда, были ремни безопасности, но они не входили в замок — и держался за кость динозавра, она, раскачиваясь во все стороны, служила мне опорой. В дороге мы наблюдали — словно зеркальное отражение нашего пути сюда — восход солнца, как оно вышло из-за горизонта, появилось на небе и следовало за нами, вначале красное, потом желтое, затем все белее. Когда мы приехали в аэропорт Феникса, солнце пылало так ярко, что я не решился бы поглядеть вверх даже в солнечных очках. Но у меня не было солнечных очков.

Билеты у нас были — Биби выторговала у кружка любителей виски и обратные билеты, — и в самолете еще оставалось два свободных места. Здесь, на регистрации в Фениксе, обаяние Биби действовало не так безотказно, как в Европе. Ее уговоры, ввиду нашего преклонного возраста и верности компании, а также вообще в знак солидарности всех со всеми, зарегистрировать наши билеты как билеты первого класса не произвели никакого впечатления на даму у окошка. Та даже не ответила, просто с каменным лицом придвинула ей посадочные талоны.

— Have a good flight, [14] Приятного полета (англ.). — сказала мне Биби так громко, что дама не могла не услышать ее.

Все равно мы оба изнемогали от усталости и заснули еще до взлета. Мы заснули бы даже в эконом-классе. Я проспал почти весь полет, но, помню, видел какой-то фильм, каких-то ныряльщиков, которые искали затонувший в море город. Биби рядом со мной страдальчески стонала, но, широко раскрыв глаза, смотрела вперед на экран. Я еще немного поспал, а потом мы зашли на посадку, на полчаса раньше, чем значилось в расписании.

«Ситроен» ждал нас на стоянке аэропорта так же преданно, как в Америке «тойота». Когда я вставил парковочный талон в автомат и он потребовал от меня — хоть это и было в Швейцарии — двадцать два евро, Биби воскликнула: