Эндрю Уилсон - Любовь в отсутствие любви

— Ключ у тебя? — спросила Вера резко.

Она всегда говорила резко. Возможно, это было следствием лет, прожитых с Бартлом. Она обращалась к Кейту так, будто допрашивала его. И испытывала особое удовольствие, когда получала нужный ей ответ.

— У меня в кармане, дорогая.

Если Бартла спросить, взял ли он ключ, он скажет «да», а потом, через полчаса, признается, что на самом деле ключ в другой паре брюк, которые висят на кресле в спальне. Или выйдет из себя и начнет спрашивать, почему он должен думать о ключах. Для таких, как Бартл, подобное поведение — норма, и изменить это невозможно. В моменты, связанные с закрыванием дверей, Вера всегда вспоминала о нем, и всегда с раздражением. И на этого психа она потратила свои лучшие годы!

Кейт и Вера возвращались с пробежки немного вспотевшие, но это не страшно, ведь сейчас они пойдут в душ.

По дороге они обычно болтали — либо о вчерашнем дне, либо о дне грядущем. Потом умолкали, чтобы не сбить дыхание. Сегодня они говорили о том, что, возможно, приедет газовщик — посмотреть котел центрального отопления.

— Просто прислали открытку, — сказала Вера, — что придут сегодня.

— И даже, — ввернул Кейт, — не сказали, в первой половине дня или во второй.

— Они считают, что все женщины не работают, — сказала Вера.

— Или что кто-то будет целый день сидеть дома. Просто ради них, — сказал Кейт. — И все же, — добавил он, — я продолжаю придерживаться мнения, что газ является наиболее эффективным и экономичным средством для отопления такого дома, как наш.

— Определенно, — согласилась Вера.

— А помню, когда еще не поднялись цены на нефть… С тобой все в порядке, дорогая?

— Мне что-то нехорошо, — пробормотала Вера, схватившись за бок.

Ее лицо исказилось от боли. Она подняла на Кейта расширившиеся от страха глаза. Лицо ее из мертвенно-бледного стало бордовым.

— Тебе нехорошо. Так часто бывает. Бегать на голодный желудок…

Кейт не успел договорить. Вера упала замертво у фонарного столба. Рука ткнулась в собачье дерьмо. Эта деталь навсегда врезалась Кейту в память.

Бартл не узнал о ней. Это был секрет Кейта. Бартл не узнал даже, что Вера умерла, пока несколько месяцев спустя не получил письмо от своего поверенного.

В то утро, когда умерла Вера, ее (в глазах Бога) муж заботился о Мадж и переживал из-за Стефани. Бартл не осуждал сотрудников больницы за то, что они, говоря профессиональным языком, «хотели вернуть миссис Круден в общество». Но он сомневался в успехе этого предприятия. Обострение миновало, по крайней мере, на первый взгляд, но на смену ему пришли беспокойство и жалость к себе. Мадж теперь была убеждена, что существует множество правил по поводу разных мелочей: например, куда ей ступить. И ее мозг, казалось, не мог вместить потока указаний, которыми они, таинственные они, мучили ее. Потом, спустя примерно полчаса, она становилась спокойной и печальной. Как будто безумие оставляло ее, и она начинала осознавать его с жестокой ясностью.

— Ричелдис, наверное, захочет продать дом, — сказала она, когда на нее в очередной раз нашло такое настроение.

— Нет. Если только вы не захотите продать его сами.

Было полдесятого утра; они потягивали разбавленный молоком кофе.

— Придется. Так больше не может продолжаться.

— Но здесь же я.

— Ты очень хороший, но зачем ты здесь?

— Потому что я хочу тут быть.

— На самом деле не хочешь. Кто-то должен быть добрым, и обычно это самый слабый человек или тот, у кого самое мягкое сердце. Таким оказался ты. Но мне надо бы быть в… в дурдоме.

Было ужасно видеть, как ясно она все понимает. Как бы продолжая комментарий, Мадж прибавила:

— Там, где я могу издавать неприличные звуки.

— Вы можете это делать и дома.

— Будет вонять.

— Никто не против.

— Я против, — фыркнула она. Чашка кофе еще была у нее в руке, когда настроение Мадж резко сменилось. Ее опять охватил приступ волнения. — Так, куда мне поставить это?

— На блюдце.

— Да? — Она застыла с трагическим выражением лица, как будто они собирались наказать ее, если она поставит чашку куда-нибудь не туда.

— Ставьте куда хотите.

— Но где она должна быть? — Ее глаза стали наполняться слезами. Сначала она опустила чашку на блюдце, потом опять резким движением схватила ее. — Или я должна поставить ее на пол?

— Если хотите.

— «Хотите» — это не правильно. Куда я должна поставить ее?

— На блюдце.

— Ты уверен?

— Да.

Она стукнула чашкой о блюдце и пролила кофе. Из глаз ее хлынули слезы.