Алла Герцева - У Вечного огня

Вадим оттолкнул Галину, бросился к жене.

— Врача! Скорее! — он испугался, увидев бледное лицо жены.

— Прости! Тамара, прости!

Подбежала медсестра, сжала запястье Тамары.

— У нее шок! — санитары подкатили каталку. Подняли женщину, положили. Вадим тяжело опустился на скамейку. Бежать следом он уже не мог. Прижал к глазам меховую шапку, и зарыдал.

Андрей взял Галину за локоть.

— Пойдем отсюда!

Галина оттолкнула мужа. — А, а, а, — разнесся ее крик. Выскочила на улицу, и побежала по больничному парку, проваливаясь ногами в глубоком снегу.

Господи! Она сошла с ума! — Догоните ее! — Андрей повернулся к медсестре, выскочившей на крыльцо. — Разве не видите, ей необходима помощь!

Девушка кивнула, и, скрылась за дверью.

Вскоре, из здания напротив, выбежали двое мужчин с носилками, и бросились за Галиной. Андрей увидел, как ее схватили, скрутили руки, положили на каталку. Она яростно отбивалась. Он покачал головой и, склонив голову на грудь, пошел по аллее.

Вот и закончилась моя семейная жизнь! С горечью подумал мужчина. Куда теперь? Домой, к празднично накрытому столу? Где уже никогда не прозвучит счастливый смех сына. Не выйдет утром жена на кухню, хлопоча у плиты, готовя завтрак. Он поглядел на Вадима, с тупым выражением лица, сидевшего на заснеженной лавочке, и прошел мимо. Так начался Новый Год!

Наташа вошла в комнату, сдвинув брови, поглядела на свернувшуюся под пледом на диване, мать.

— Новый Год сегодня! Будем стол накрывать!? Мишка, наверное, в тюрьме, и то встречать будет.

Варвара Михайловна покачала головой, строго поглядела на внучку.

— Мам, ну что ты? Сумку с объедками притащила. Пахнет вкусно. Давайте сядем за стол, поедим. Ну что ты лежишь. Теперь уж ничего не сделаешь! — Наташа склонилась над матерью.

Люба повернула голову.

— Ты права! Ничего не поделаешь! Натворили деточки! Один в тюрьму угодил, другая, подарок готовит в подоле! Скоро на улицу нельзя будет выйти!

— Будто я одна такая! — вздохнула Наташа.

— Одна, не одна! — Люба села, зло сверкнула глазами на дочь. — Как в школу станешь ходить, когда пузо вырастет!? Не стыдно!?

— От любимого человека жду ребенка! Все знают! Он не виноват! Его убили! Сережа меня любил. Мы бы поженились! Нас бы сразу расписали, если бы я справку с консультации принесла.

— Твой Сережа соблазнил несовершеннолетнюю! И еще неизвестно, захотел бы признать ребенка, или нет!

— Любаша, зачем ты так! — Варвара Михайловна подошла к дочери.

— Зачем! — голос женщины сорвался на крик. — Она подумала о матери, когда наслаждалась в постели, с мужиком!? Кто кормить станет ее выблядков!

— Мама! — глаза девушки наполнились слезами. — Я пойду работать, уборщицей, дворником, если надо! Тетя Надя обещала помочь!

— Люба, прекрати! — старушка замахала руками перед лицом дочери. — Не кричи на девочку! Ей нельзя нервничать!

— Тетя Надя!? Ей что за дело! Пальцем на меня станут показывать! Вот мол, как без отца детей растить! Мне позор на больную голову!

— Любаша, не надо! Сегодня праздник! Наташа правильно говорит, давайте сядем за стол! — бабушка приложила ладони к щекам.

— Мне не до праздников! Не хочу ничего! Оставьте меня в покое! — Люба легла, отвернулась к стене.

Наташа выбежала в коридор, сняла с вешалки пальто.

— Куда, ты, на ночь, глядя! — вышла вслед за внучкой, Варвара Михайловна.

— Мне здесь делать нечего! — Наташа повернула побледневшее лицо. Из ее глаз по щекам покатились слезы.

— Не обижайся на мать! Ей сейчас очень тяжело!

— Мне тоже не сахар! — губы Наташи задрожали. — Зачем вы меня мучаете! Видеть вас не хочу! — она громко хлопнула дверью.

Варвара Михайловна сложила на груди руки, тяжело вздохнула, покачала головой.

— Что ж это делается! — прихрамывая на больную ногу, вошла в комнату. — Зря накричала на Наташку! Бог с нею! Она ж нам родная!

— Пусть аборт сделает! Мне и так тяжело! Только, ребенка не хватает, для полного комплекта.

— Да, Бог, с тобой! Опомнись, что говоришь!? — громко всплеснула руками старушка. — Ей и так носить тяжко! Надо молить Бога, чтобы здоровеньким малыш родился. Сама ведь еще ребенок!

— Вот именно! — повернулась к матери, Люба. — Родит уродца и мучайся с ним всю жизнь! Они ж не думают, когда ложатся в постель! Насмотрелись секса по телевизору!

— Не дай то, Бог! — Варвара Михайловна перекрестилась. Не говори так. Грех это большой! Да, разве можно, аборт! Потом не сможет родить! Всею жизнь себе искалечит! И тебе новое горе!