Г. Котницкий - Закон благодарности

— Живой наш Петр Данилович! — обрадованно закричал он. — Потащили быстрей!

Он взялся за одну полу, Козлов — за вторую, Игошев и Кухарчук — за рукава. Дик тоже вцепился в овчину, пытаясь помочь людям.

Когда Петра Даниловича внесли в столовую, часы показывали десять часов утра первого дня наступившего нового года. Севрин дышал едва слышно, был без сознания. У него оказался рассеченным в нескольких местах затылок, ободрано плечо, обморожено лицо и кисти рук. Феликс Козлов взялся врачевать его: обработал раны, наложил повязки, смазал гусиным жиром обмороженную кожу. Сообща перенесли Петра Даниловича в его комнату. Он все еще был без сознания.

Козлов заметил, что Дик зализывает бок и постанывает. Он подошел к собаке и увидел, что весь левый бок у нее в крови.

— Никак вы вдвоем с Петром Даниловичем с медведем боролись?! — всплеснул он руками и побежал за бинтом и йодом.

Дик, понимая, что ему хотят помочь, не сопротивлялся, когда Козлов смазывал глубокие рваные царапины, оставленные медвежьими когтями, туго бинтовал бок.

— Вот друзья по несчастью, — тихо проговорил фельдшер, закончив работу.

Дик прилег на коврик у двери и уронил голову на лапы.

Козлов не сразу заметил, что Севрин очнулся. Первым уловил это Дик. Он вдруг вскочил, завилял хвостом и направился к кровати.

— Дик, на место! — тихо сказал Козлов, еще не поняв, в чем дело. Он сидел за столом, освещенным лампой-грибком, и читал.

— Что со мной? — спросил Петр Данилович, узнав Козлова по голосу.

— Ну, слава богу, очнулся, — обрадовался Феликс. — А очнулся, значит, с того света вернулся!

— Что со мной? — повторил вопрос Севрин.

— Теперь все в порядке, — ответил Козлов. — А ночью, наверное, вами хотел закусить мишка. Нашли вас за баней без шапки и шубы. Дик — молодец: прибежал, людей позвал, хоть и сам ранен.

Дик, ткнувшись носом в забинтованную руку Петра Даниловича, чихнул и лег рядом с кроватью. И все время, пока хозяин болел, он находился около него.

Когда унялась пурга, зимовщики расчистили дорожки, метеоплощадку и нашли шапку Петра Даниловича недалеко от бани. Полушубка нигде не было. Видно, его утащил медведь.

Собираясь в столовой, зимовщики пытались восстановить картину нападения белого медведя на их начальника. Андрей Кухарчук даже схему вычертил: как вышел Петр Данилович из дома, как шел, держась за канат, к метеоплощадке, как мог идти или где мог затаиться медведь.

Все они были знакомы с последними утверждениями ученых о том, что белые медведи миролюбивы, нападают на людей крайне редко, когда ранены. Возможно, это действительно так, а возможно, такая теория появилась потому, что белых медведей после вторжения человека в Арктику осталось очень мало и их надо сохранить. В стародавние времена белые медведи нападали на людей, да вот и на этой полярной станции случай нападения был. Короче говоря, теория — теорией, а практика есть практика. Может, медведь тоже спрятался в затишке от бурана и напал на Петра Даниловича с перепугу. По схеме, вычерченной Кухарчуком, получалось, что медведь находился между складом и баней, там, где дорожка к метеоплощадке проходит совсем рядом. Ветер дул сбоку, так что он мог до последнего момента и не учуять человека, а когда тот внезапно оказался рядом, сбил шапку, когтями рассек затылок, наткнувшись на поднятый воротник полушубка, вцепился в него и поволок добычу с собой. Второй лапой медведь, наверное, схватил Петра Даниловича за плечо, ободрал кожу. Крючки полушубка не выдержали мощного рывка, вырвались «с мясом», оглушенный человек, потерявший сознание, упал в снег.

Почему медведь убежал, не вернулся искать потерю, неизвестно. Об этом знал только Дик.

Через неделю Петр Данилович начал вставать, ходить по дому. Дик всюду следовал за ним. Бинты Козлов снял, так как пес все равно сдирал их. Раны на груди и на боку Дика подсыхали, Козлов смазывал их стрептоцидовой мазью, а Дик ее тут же вылизывал.

Петр Данилович, похудевший и еще больше поседевший, чувствовал, что Дик к нему привязан всей душой, понимал, что обязан собаке жизнью, и оказывал ему всяческое внимание. Хоть и болели обмороженные, сочащиеся сукровицей кисти рук, а все равно почесывал он забинтованными пальцами у Дика между ушами, разговаривал с ним как с человеком. Дик внимательно слушал, прижмурив от удовольствия свои умные глаза.

Через несколько недель Петр Данилович совсем поправился, и жизнь на полярной станции пошла обычным порядком. О случившемся в новогоднюю ночь вспоминали, как о чем-то далеком.