Ирада Вовненко - Влечение. Истории любви

– Воистину твое любопытство сравнимо только с твоей красотой.

Ким стоял за ее спиной, губы его кривились в усмешке. Он рывком выхватил пульт из дрожащих рук черноволосой девушки. Бокал с водой со звоном разбился о стеклянный столик.

«Доброе утро, дорогая мамочка, меня очень порадовало твое сообщение о визите к доктору; это очень хорошо, что диагноз наконец-то поставлен, а о деньгах на лечение можешь не беспокоиться. Я сейчас зарабатываю очень хорошо, а в случае крайней необходимости уверена в помощи своего возлюбленного, он бесконечно щедрый и очень состоятельный человек...

Знаешь, мы с Алиной окончательно рассорились из-за него, она оказалась такой клушей, ты себе представить не можешь! Просто настоящая наседка, да. Уверена, она просто завидует. Ну ничего страшного, кроме моего возлюбленного мне никто и не интересен и не нужен... твоя Жанна».

– Боюсь, праздника не получится. Жаль. А он был бы замечательным, уверяю тебя!.. После ужина ты бы увидела свой прекрасный портрет и пришла от него в восхищение. Рядом с ним мы бы любили друг друга много-много раз. А потом я бы налил тебе шампанского, и через несколько минут ты заснула, и никогда, никогда не проснулась. Разве это не великолепно?

– Ты шутишь... – пролепетала черноволосая девушка, пряча ладони за спину, – это неправда... Ты не сделаешь...

– Сделаю. Отчего же не сделать? Тем более, не в первый раз, – Ким коротко хохотнул, – кажется, ты оценила мой сад? Неплохое место для вечного упокоения, не правда ли? Ну, по крайне мере, никто еще не возражал – из моих деток... Видишь ли, милая, я тоже хочу любить. С тобой мне было очень хорошо, но это не любовь. Уж так я, прости, устроен: могу любить только Совершенство. Слышала о Пигмалионе? Так вот я наоборот: живые Галатеи мне не в радость. Вот эти лица на портретах – и есть мои возлюбленные. Только рядом с ними я счастлив. С такими идеальными. Совершенными...

Черноволосая девушка пятилась назад, закрывая тонкими руками лицо, не желая видеть, не желая слышать.

– Живые любить не умеют. Меня любят они. И я люблю их. Куда же ты, дорогая?

Ким схватил ее за плечи и швырнул в кресло.

– Ты только попробуй понять! Эта красавица на холсте совершенна, а ты – нет. Ты родилась только для того, чтобы стать оболочкой, моделью для моего творения. Твое изображение попадет в Лувр или музей Гуггенхайма, будет храниться в частной коллекции японского миллионера или арабского шейха; ты проживешь сотни, быть может, тысячи лет! Разве это не прекрасно?! Разве это не предел мечтаний?!

Черноволосая девушка его почти не слушала, она лихорадочно пыталась найти выход, собраться с силами. Страх почти покинул ее, уступив место решимости действовать, и она с отвращением вглядывалась в безумное лицо человека, перед которым лишь недавно благоговела.

– Я не хочу причинять тебе боль, милая. Давай покончим с этим поскорее, у меня на сегодня еще большие планы...

Ким с любовью оглядел галерею портретов мертвых женщин.

– Надо будет познакомить их с новым прекрасным лицом. Твоим.

Черноволосая девушка напряженно рассчитывала: может быть, выбежать в сад? Отбросить Кима, скинуть обувь и убежать. Взгляд ее окинул столики, столовые приборы, серебряное ведерко, вазоны с кистями и карандашами.

Усмехнувшись, Ким собрал ножи и вилки и швырнул их себе за спину.

– Не стоит баловаться, милая. Ну, ты готова?

Когда-то он так же приглашал ее на подиум. Черноволосая девушка решилась. Ее голос был спокоен, нисколько не дрожал:

– Неужели ты не покажешь мой портрет?

– Охотно.

Ким аккуратно снял покрывало и бережно развернул картину.

Черноволосая девушка встала и подошла к мольберту. На ее пути попался столик с разбитым бокалом, его отбитая ножка щерилась острым осколком. Она незаметно и быстро схватила его в руку.

И все-таки Ким был гением.

Жизнерадостная незнакомка смотрела на нее лукавыми, чуть раскосыми глазами, в которых скрывалась таинственная из тайн. Лучи заходящего солнца создавали вокруг гладких черных волос золотистый нимб. Художник великолепно передал матовый оттенок ее белой кожи, тщательно выписал роскошный пейзаж на заднем плане. Живи он шесть столетий тому назад, наверняка мог соперничать и с голландцами, и с итальянцами. И как знать, возможно, именно ему поручил бы римский папа расписывать Сикстинскую капеллу. Хотя нет, для этого нужна частица Божией благодати, подумала черноволосая девушка.

Ким не ожидал ее оценок, он молча и с любовью смотрел на полотно.